Я стою в ожиданье,
Когда вы вернетесь домой,
Побродив по окрестным лесам.
Очень долгим он кажется,
Ваш выходной,
По земным моим быстрым часам!
Ю. Левитанский. Ожидание
– Тата? Таточка, это ты?
Она чуть не уронила мобильный. Чашка с кофе, которую она элегантно держала на весу, на блюдце не ставила, накренилась, и кофе выплеснулся на юбку.
– Черт, вот черт возьми!
– Таточка, к чему ты поминаешь черта?
Тата, кое-как приткнув чашку на стол, пятерней стряхивала коричневые пятна с тонкой светлой ткани. С каждым движением получалось все хуже и хуже, пятна расползались и приобретали хвосты, как кометы.
– Тата, ответь мне! Я туда попала или я не туда попала?!
Тата, плечом придерживая трубку, заскулила жалобно:
– Бабушка, почему ты звонишь с какого-то странного телефона?
В трубке помолчали, а потом сказали тоном оскорбленного царственного достоинства:
– Почему со странного? Я телефонирую с совершенно нормального аппарата! По крайней мере, на вид он совершенно обычный!
– Кто?!
– Телефон, – пояснили в трубке. – А что ты имеешь в виду, когда говоришь, что телефон странный?
Тата шумно выдохнула и перестала отряхивать юбку. Теперь по дороге на совещание придется прикрывать пятно ежедневником, словно ей так удобно – носить ежедневник на бедре, как индийская женщина кувшин.
– Бабушка, что это за номер? Ты что, не дома?
– Ну конечно, нет, моя дорогая.
– Господи, куда тебя понесло?
В трубке фыркнули, но и фырканье было царственное.
– Сегодня рождение у Юлии Цезаревны, разве ты забыла?
Тата понятия не имела, когда именно день рождения у Юлии Цезаревны, лучшей бабушкиной подруги.
– Ты, конечно же, поздравишь Юлечку, когда я передам ей трубку, но, Тата, я звоню по совершенно другому поводу! Ты помнишь, что сегодня пятница?
– Смутно, бабушка, – пробормотала Тата. Проклятые пятна на юбке не давали ей покоя, и она все косилась на них, прикидывая, как именно можно минимизировать потери. Может, перевернуть юбку задом наперед?
Нет, выйдет еще хуже. Тогда пятна будут сзади, что уж совсем… неприлично.
– Что значит смутно? Если ты смутно помнишь такие вещи, значит, тебе нужно принимать специальные капли для головы. Они продаются в аптеке. Я принимаю, и, слава богу, у меня с памятью все прекрасно.
– Прекрасно, – эхом повторила Тата.
– Так вот. О чем я говорила?.. Ты меня сбила, и теперь я не могу вспомнить, о чем говорила. Решительно.
– Ты сказала, что сегодня пятница, бабушка. – Ах да! Вот именно, сегодня пятница. О чем нам это говорит?
– И о чем нам это говорит?
– Это говорит о том, что вчера был четверг, а нынче нужно ставить куличи.
Тата взялась рукой за лоб.
Куличи! Вчера и вправду был Чистый четверг, и как это она позабыла? Ей срочно нужно принимать капли для головы.
– Надеюсь, – продолжала в трубке бабушка, – мы все соберемся у тебя, как обычно. Ты, конечно же, всех обзвонила, Таточка?
– Конечно, конечно, бабушка! – лживым голосом поклялась Тата.
Вот почему для бабушки не имеет значения, что тебе сорок лет, что ты вроде бы успешная женщина, много повидавшая в жизни, кажется, даже на грани развода, мать двоих детей, требовательный начальник, исполнительный подчиненный, умница-разумница и просто красавица?!
Когда звонит бабушка, хочется одернуть передник, посмотреть, все ли в порядке с косами, не растрепались ли, вымыть руки, на всякий случай приготовить дневник и быстренько придумать, что бы такое соврать половчее, если бабушка станет спрашивать, ходила ли она вчера на музыку!..
– Тогда все в порядке, – величественно проговорила бабушка. – А я думала, ты забыла и опять все заботы лягут на мои плечи. И я искренне надеюсь наконец-то застать дома твоего мужа. – Это было сказано с нажимом, с намеком, с дальним прицелом и еще черт знает с чем. – Если он не понимает, скажи ему, что это становится неприличным! Не заставляй меня ему звонить.
