Тусклый луч света пронизал комнату насквозь и остановился на противоположной окну стене, образовав на ней причудливый, хаотичный рисунок. С досадой я перевернулась на спину и открыла глаза. Я же с вечера тщательно наглухо задёрнула шторы, чтобы случайный свет не потревожил меня до утра, и, вот, на тебе!
Луч был какой-то странный, исходивший неизвестно из какой щели в шторах. Я и так, и этак присматривалась к плотной тёмной ткани, но не могла определить, где же находится противная, не замеченная мною щель, ведь свет, пробравшийся сквозь неё, разбудил меня среди ночи!..
Неожиданно в светлом пятне на стене стали происходить какие-то, совсем не понятные мне, изменения. Там все мелькало, перемещалось, смешивая светлые и тёмные пятна. Потом вдруг из этого сумбурного пятна на стене появились неровные очертания какой-то фигуры, или мне показалось? Такого не может быть, это сон, догадалась я, но испуг не прошёл, и я сквозь опущенные ресницы стала наблюдать за тем, что происходило в комнате…
Очертания фигуры, между тем, становились отчётливее, яснее, и стали похожими на образ моей бабушки, давно ушедшей в мир иной. Воспоминание о ней больно кольнуло в сердце. Я наблюдала за, до боли, знакомым обликом, и не могла поверить своим глазам. Неужели такое возможно?!.. Вот она оторвалась от стены, будто пазл, слетевший с пластины, и поплыла по комнате. От неё исходило какое-то слабое голубое сияние. Я застыла в страхе на постели, не решаясь даже рукой пошевелить.
Бабушка, между тем, остановила свой полёт у моей постели и с любовью наклонилась надо мной, как когда-то в детстве. Я знала, что с любовью. От неё исходило животворящее, успокаивающее тепло…
– Не бойся меня… – сказала вдруг бабушка. Голос её не был слышен, но в мозгу отдавалось каждое словечко… – Я пришла к тебе с миром и любовью, и хочу рассказать «про старину». Готова ли ты выслушать меня?…
– Готова… – Словно загипнотизированная, ответила я. – Мне так тебя не хватало всё это время, но я не знала, как позвать тебя… Я даже могилки твоей не смогла до сих пор найти на кладбище. Как-то затерялась она среди свежих могил… – виновато прошептала я, и мой шёпот раздался громовым басом в тихой ночной комнате.
– Это не так страшно, милая моя… Главное, что ты всегда помнишь обо мне… А на кладбище ты приходи. Я позову тебя, и ты легко отыщешь моё вечное пристанище… А сейчас я открою тебе одну страшную тайну нашей семьи. Тайну, о которой знали все, но боялись сказать о таком вслух… Слишком тяжела ноша. Я хочу, чтобы об этом узнали люди и строго не судили нас…
Затаив дыхание, я превратилась в слух. Мне необходимо было запомнить каждое слово, сказанное бабушкой, чтобы утром записать необыкновенную историю «про старину»…
– Я хочу рассказать тебе о Косте. О другом Косте, не твоём… Тот человек, о котором пойдёт мой рассказ, много горя принёс людям, с кем сталкивался в жизни, и оставил о себе не добрый, ох, не добрый, след на земле… Слушай…
Костя был младшим братом моего мужа, Ивана. У них ещё сестра была младшая. Её Марфой звали. Костя был очень весёлым и жизнерадостным, а Иван слыл молчуном, и был спокойным парнем. В семье у них постоянно присутствовали ссоры между братьями по любому поводу, и заводилой всегда был Костя. Никто из братьев не хотел быть под управой. Костя любил погулять, пел песни и девок портил, а Иван всегда ему мешал. Много отцу пришлось вытерпеть из-за Кости. Он постоянно плакал из-за нехорошего поведения сына, но сделать ничего не мог. Ни битьё, ни уговоры не помогали… А Иван слыл положительным и рассудительным. Он всегда помогал отцу и матери, и был очень хозяйственным.
Иван в Кленовой, ты знаешь, это деревня такая в пятнадцати километрах от Степанькова, выжег участок и решил посеять ячмень, а Костя уговорил отца отдать этот участок ему. Отец подумал, что Костя остепенился и, наконец, женится, но у Кости были другие планы на уме. Он обманул светлые чаяния отца, и решил продать этот участок приезжему барину.
