Толща воды надо мной неумолимо
увеличивалась, все дальше утаскивая на дно. Вода грязная, мутная, и
через мгновенье я перестаю видеть небо совсем.
Я могу пройти тысячи километров
через горы и дремучие леса. Могу сутками не есть и не пить. Моей
выдержки хватит висеть вниз головой больше двух суток. Я не издам
ни звука, если мне переломают все кости. Но единственное, против
чего я бессилен, это вода.
Для всех загадка, почему человек,
идеально владеющий своим телом, знающий сотни приемов самообороны,
требующих отличной координации и умения держать баланс тела,
способный пройти по канату, натянутому между небоскребами, и вдруг
не умеет плавать. Казалось бы, научиться не сложно, но мне эта
стихия не желает подчиняться.
Кромешная темнота вдруг стремительно
наполняется светом. Еще немного, и я смогу вдохнуть глоток воздуха!
Вырваться из убивающей меня стихии. Едва мое лицо задевает
прохладный ветер, я жадно хватаю кислород и… просыпаюсь.
Голову нестерпимо разрывает, все
вокруг мутное, словно размазанная фильтрами картинка. Но я различаю
фигуру черта. Все понятно, я в аду!
Черт делает пару шагов по комнате и,
стоя ко мне спиной, начинает снимать свою черную шкуру. Какой-то он
хилый и тощий!
Под черной шкурой обнажились хрупкие
плечи и изящная спина, на которые тут же упали локоны длинных
темных волос.
— Где твой хвост? — спрашиваю я,
потому что точно знаю, что у чертей он есть!
— Черт! — зовет кого-то из своих,
повернувшись ко мне эта… чертовка!
Охренеть! Вот это сиськи! Настоящие?
Или в аду тоже пластикой балуются? А можно еще погрешить с ней
напоследок? Недельку.
Или лучше мне разнести эту адскую
кухню, пока не набежали остальные и не сунули меня в чан с кипящим
маслом. Сковородки моего размера у них, может, и нет!
Дернувшись, хотел поймать
соблазнительную бестию, но оказалось, я прикован! По рукам и ногам
я прикован к кровати.
— Как тебя зовут, русский! — с явным
акцентом спросила у меня полуголая красотка, прикрывая грудь
руками.
Твою мать! Я опять в плену? Да
сколько можно! Мне уже пора корочку почетного пленника
выдавать!
Только этот плен разительно
отличается от предыдущих. Я лежу на нормальной кровати. Постельное
белье чистое и пахнет чем-то приятным. И впервые меня допрашивает
полуобнаженная женщина.
Я снова закрыл глаза, не имея ни
желания, ни интереса с ней разговаривать. Но спустя пару минут
немного приоткрыл, услышав звуки снимаемого гидрокостюма. Только
обломался. Девушка зашла за ширму и ничего, кроме ее тонких
щиколоток и пяток, мне не видно.
Как меня зовут, я помню, и также
помню, что в плен не собирался, вылетая на всей скорости с моста в
реку Москва. В одноименном же городе. И, судя по запаху моря здесь,
вынесло меня далековато.
Куда же ты вляпался, Слащев?
Девушке на вид около тридцати, и
судя по экипировке, она дайвер. И если она меня спасла, то зачем
приковала? Явно не в Подмосковье!
Я давно научен, что вопросов в плену
задавать не стоит. В лучшем случае их проигнорируют, а худшем будут
делать из тебя отбивную, показывая свое превосходство и твою
ничтожность.
Я пока не знаю, зачем я здесь и что
нужно от меня чертовке, но как только восстановлю силы, лучше ей
держаться подальше!
Я сбегал из грязных вонючих ям,
вырытых в земле, где солнце жарит тебя как на гриле, потому что
решетка сверху от него не спасает. Сбегал из укрепленных бункеров,
оставляя за собой горы трупов. Сбегал даже когда обо мне забыли,
бросив в такой же каменный мешок. Сбегал с переломанными ребрами и
простреленными конечностями.
Так что и из этого ВИП-плена сбегу.
Но до этого хотелось бы знать, кому я понадобился и зачем. Потому
что дома люди, которых я подставлять не хочу.
— Можешь называть меня «Сладкий», —
издеваюсь я над голубоглазой брюнеткой.
