На город медленно опускался вечер, людей на
улицах становилось все больше. Грязные, в драных и перешитых одеждах или,
наоборот, до зубовного скрежета чистые и напыщенные – все они дети этого мира,
будь то религиозные выходцы из Мостового альянса, свободолюбивые курнейцы или технически продвинутые романейцы. Смотря на то, как все эти такие разные и в то
же время чем-то неуловимым похожие друг на друга обыватели спешат по своим
делам, Тёмный вздохнул. Суета этого мира не казалась ему такой уж интересной,
но все же чем-то манила, раз за разом выдёргивая из сотни других, принадлежащих
ему по праву творца миров.
– Почему вздыхаешь? – колкие, язвительные, полные
личного превосходства замечания были так в духе Светлой. – Смирился с тем, что
проиграл?
Тёмный опять вздохнул и отвернулся от окна,
сменив вид на созерцание его «лучшей» половины. Если Светлая мать этого мира,
то явно самая плохая из худших, наравне с пропитой алкоголичкой, от материнских
чувств которой не осталось ничего, даже банального животного инстинкта. Такая
запросто оставит младенца в объятой огнем комнате и даже сама устроит пожар,
только чтобы посмотреть, сумеет ли несмышлёное дитя выбраться самостоятельно
или нет? Хотя ответ, безусловно, был однозначным – нет, но каким-то чудом это
самое дитя все же умудрилось выжить, училось на ошибках и росло на глазах у
жестокой матери и безучастного отца.
– Рано ты решила, что победила, – немного ленивым
тоном произнёс он и сел в кресло.
Иметь тело, физически ощущаемую оболочку ему
нравилось, но узнав об этом, Светлая никогда бы все это не затеяла. У обиженной
женщины всегда присутствует маниакальное желание сделать своему обидчику все
назло. Поэтому Тёмный, как умный мужчина, закряхтел, как будто ему неудобно не то,
что сидеть на стуле, но и вообще существовать в этом мире. На лице Светлой
сразу заиграла довольная ухмылка, так что даже синюшный оттенок кожи не
испортил ее образ.
– Что? – спросила она, нахмурившись под его
долгим изучающим взглядом.
– Странно видеть тебя такой… обычной, – сложив
руки на груди, чуть лениво протянул он. – Обычно ты предпочитаешь образ
красавиц, ты же так любишь, когда тебе откровенно льстят, выражая неискреннее восхищение.
Светлая нахмурилась, понимая, что ее «худшая»
половина решила надавить на больное. Мысленно она не раз и не два проклинала
тот час, когда, как влюбленная дура, показала своей половине свой настоящий
образ. Ни одна из статуй этого мира не изображала Светлую такой, какой ее увидел
соратник по созиданию миров, ибо таких чудищ и в кошмарах не каждый встретит.
Тёмный даже хотел создать что-то подобное, чисто для того, чтобы позлить вторую
половину, но результатом их бурной ссоры по этому поводу стал потоп и
извержение нескольких вулканов, так и до конца света не далеко. С тех пор тема
красоты для Светлой – табу, но Тёмный, на то и Тёмный, чтобы частенько нарушать
его.
– В отличие от тебя, Тёмный, я предпочитаю
смотреть в суть, а не только на красивую оболочку, – фыркнула богиня, зло
сверкнув глазами на свою «худшую» половину.
– Но при этом в своей штампованной истории
сделала главной героиней Лафает, – не сдержал ухмылки Тёмный, за что ему прилетела подушка в лицо. –
Комплексы не дали выбрать кого-то получше?
– Ничего моя история не штампованная, – без
особого энтузиазма, лениво возразила Светлая и махнула рукой, чтобы вернуть
подушку.
– А, по-моему, штампованная, – ухмыльнулся
Тёмный, не отдавая ценный метательный снаряд. – Даже наша мышка уверена в ее не
оригинальности, а она, между прочим, просто человек из другого мира, а не
Творец.
– Автора обидит каждый, – надулась Святая и
потянула подушку на себя, – сами попробуйте создать, а потом уже сетуйте на
оригинальность!
