«– Я никогда не верила в историю
с Золушкой. Не верила гадалкам, картам,
предсказаниям. Но... я верила в то, что
от природы Я умна и не такая как все...
И... меня ждет что-то необыкновенное в
этой жизни. Я всегда верила, что однажды
мне повезет. И так... как никому в этой
жизни не везло, по крайне мере из всех
моих знакомых.
– Ты за этим приехала ко мне?
– Я хочу, чтобы ты знал всю правду...
Мою правду... Пианино? Разве ты играешь?
– О-о.. это старое, его выбросили, я
просто починил...
– Какой чудесный инструмент... – Пальцы
Оксаны коснулись двух клавиш.
Мужская рука остановила ее.
– Так ты здесь... чтобы...
– Ты друг моего мужа и должен помочь
мне... Я не убивала его... В детстве я много
играла… Это помогало преодолеть страх
перед одиночеством... Мои родители
никогда не занимались мной.
Кристиан сел в кресло и приготовился:
– Расскажи-ка мне все с самого начала,
по порядку. Так, чтобы я все понял и
поверил тебе.
– Это длинная история..., и она напоминает
все ту же историю… о Золушке, но с
небольшой правкой – моя свадьба
закончилась... обвинением в убийстве
мужа. Сколько у меня времени?
Мужчина пожал неопределенно плечами
и ответил:
– До утра... я весь в твоем расположении.
Оксана громко и резко закрыла крышку
инструмента и подошла к окну. Она крепко
обняла себя за плечи и задумчиво
посмотрела в окно. Вокруг было темно и
ни души.
Мужчина резко поднялся и вышел из
гостиной. Его голос прозвучал откуда-то
из глубины:
– Я сейчас нам приготовлю что-нибудь...
только обещай, что не упустишь ни одной
мелочи. Если все будет правдой, я приложу
все усилия, чтобы помочь тебе вернуться
обратно в Россию или остаться в особняке.
Он вернулся через пару минут, сжимая
в руках два стакана с виски.
– Я буду чай... Можно? ...»
Прошлая жизнь девушки завертелись
как пестрая кинолента.
Оксана устало смотрела на коричневые
двери их двухкомнатной квартиры, выданной
папе за боевые заслуги перед страной.
Это было единственным, что он смог
приобрести за всю свою жизнь. В руках
девушка сжимала доллары. Своим умом и
обаянием она смогла сегодня заработать.
Ее переполняла гордость, но и страх.
Обменять деньги она не решилась.
Побоялась.
– Миша, прошу…
Раздался надрывающийся голос матери...
Оксана рванула дверь и влетела.
Перед ней открылась картина.
Пьяный отец в одних семейниках и в
вечной тельняшке стоял на телевизоре
и пытался вбить в стену гвоздь прямо в
углу, прямо под потолком. Нетвердой
рукой и покачиваясь, он все же стучал,
пытаясь попасть по цели. Но все тщетно.
Между ног он зажал большую бабушкину
икону, которую до этого дня старались
не показывать. Она вечно пылилась в
серванте.
– Они врут... веры в них нет… – Речь
отца была невнятной, так как во рту он
сжимал еще один гроздь.
– Миша, Мишенька, ты же упадешь…
– Это ты упала… ты падшая… ш**ха
Мать стояла перед своим мужем, как
перед образами святых, и сжатыми в замок
руками, умоляла супруга спуститься. Но
военная закалка держала Михаила Ивановича
на ногах, а чекушка, поправившая здоровье
с утра и в обед, раскачивала пространство.
– Я хочу, чтобы ты Богу молилась, а не
эти свои сериала смотрела. Рабыня Изаура.
Я тебя, шельма, научу Богу молиться!
На каждый мат приходил удар с большей
силой.
Оксана остановилась в дверном проеме
и спокойно смотрела на все это. Картина
ее нисколько не удивила и не испугала.
К пьяным выходкам отца она давно привыкла
и даже порой находила их очень забавными.
Ну, где вы найдете пьяного майора в
трусах, забивающего гвозди на советском
телевизоре «Садко».
Единственное, о чем жалела Оксана и
что беспокоило ее в тот момент, это если
сейчас батя грохнется, то, во-первых,
сломается телевизор, а во-вторых, он сам
покалечится, или падающий молоток
покалечит всех, включая мать. И все это
чинить, лечить и собирать ей совсем не
хотелось. Тем более скоро Новый год. И
как без телевизора?
