Говорят, если долго смотреть в зеркало, то можно увидеть там монстра. Того, кем ты на самом деле являешься.
Я смотрела на свое отражение в зеркале. Рыжие слегка волнистые волосы, едва достающие до плеч. Раньше они были длиннее, но по мне так это уж слишком по-детски. Я попросила маму постричься покороче, и она мне разрешила.
А потом мне захотелось сделать в носу пирсинг. Я начала разговор издалека:
– Видишь ли, мама, есть такая штука, называется она септум. Это пирсинг в носу.
Мама засмеялась и сказала:
– Да, я в курсе – как у быка.
– Ну, мам, я серьезно, – сказала я и поняла, что так сильно хочется, что готова расплакаться.
– И я серьезно. Хотя с ним мне будет гораздо легче утром поднимать тебя в школу. – Мама мечтательно закатила глаза.
– Значит, можно? – все еще надеялась я.
– Значит, нет. – Мама была непреклонна.
Проколоть нос не разрешила, но сдалась на полукольцо-обманку. Я его снимала перед тем, как войти в школу, и надевала сразу, как только выходила из нее.
Еще через пару недель я стала выпрашивать пирсинг смайл. Я начала объяснять маме, что для этого надо проколоть уздечку под верхней губой, но она даже слушать до конца не стала.
Потом я захотела проколоть уши. Вроде у людей обычно наоборот: сначала хотят проколоть уши, а потом другие части тела, но у меня вот так. В этот раз мама меня поддержала.
Вечером за чаем мама призналась, что в моем возрасте она сама себе проколола уши иголкой. Я спросила маму, как к этому отнеслась бабушка, но она замялась и промолчала.
– Мам, а давай я себе сама сделаю на одном ухе вторую дырку, – воодушевилась я.
Мама согласилась, сказала только хорошо обработать. Как оказалось, она думала, я этого не сделаю. Видели бы вы мамино лицо, когда я вышла из ванны с торчащей в ухе иглой. Воткнуть сама смогла, а вот вытащить уже никак.
Следующей моей страстью стало тату. Я так и видела себя с машинкой в руках, набивающей очередной шедевр. Мы купили самую простецкую машинку и куски искусственной кожи, и я стала практиковаться под монотонное жужжание. Но на деле все оказалось скучнее: больные пальцы, кривые линии, и искусственная кожа, на которой я рисовала, все больше напоминала изгаженный лист бумаги. Через какое-то время азарт угас, и машинка отправилась пылиться среди тетрадей и недорисованных скетчей.
А потом я захотела заниматься пляжным волейболом, и мама опять меня поддержала.
В нашем клубе есть и баскетбольная команда. Их тренер постоянно пытается меня переманить к себе. Смотрит на мой рост и облизывается, как мой кот Кокос при виде сметанки.
У меня высокие оба родителя. Я и мой брат унаследовали от них ген великанов. В мои двенадцать лет рост у меня уже сто шестьдесят пять сантиметров. Почти все в классе ниже меня минимум на голову, а некоторые – на полторы.
