Секунд двадцать я, сидя верхом на Велле, наблюдал с холма, как твари Тления уничтожают Экхайм, и пытался решить, что делать дальше. Если Уны уже нет в городе (мало ли, вдруг ее успели перевезти куда-нибудь), то и у меня нет причин рисковать своей шкурой. Если же Отблеск Рюгуса все еще находится в темнице, то и это неплохо – ситуация изменилась. Барон Цунтер уж точно не сможет спасти Экхайм, а значит, новые хозяева со временем убьют всех, и девушка отправится на перерождение.
Не факт, конечно. Мне по-прежнему кажется, что на стенах я вижу женщин в платьях, спокойно наблюдающих за кровавым пиршеством монстров. Если глаза меня не обманывают, то, скорей всего, это Матери Истлевших. А стало быть, у войска, ворвавшегося в город, есть разумные командиры, которым вполне может прийти в голову пытать Уну, поддерживая в ней жизнь, в надежде выведать местоположение частиц Зуртарна.
Движущаяся в небе черная точка отвлекла меня от тяжелых мыслей. Глаза и уши Кейна (ну и частично мои) быстро вернулись с разведки. Хлопая мертвыми кожистыми крыльями, летучий мыш завис в воздухе напротив моего лица.
– Я… бы… – выдавил он из своего совершенно не предназначенного для людской речи горла слова хозяина, – не… совался… И тебе… не следует…
Некромант заботится обо мне? Если так, то его легко понять – я важен для Бога Тьмы и нужен пастве. А чем сильнее Старик и его Последователи, тем выше шанс Кейна с Марой жить долго и счастливо. Большого смысла в спасении Уны, думаю, с точки зрения нашего Хозяина Смерти, нет. Да, это важно для отношений с Рюгусом и дальнейшего развития всех Последователей нашего Покровителя. Однако риск негативного исхода определенно выше эфемерной выгоды.
– Я Отблеск, и ты это знаешь, – ответил я. – И не нужно говорить, что Отблески тоже могут попасть в плен. Я все понимаю. Перейдем к делу, Кейн. Что ты видел? Она там?
Мыш дернул высохшей, покрытой скатавшейся шерстью головой и вновь заговорил:
– Не знаю… но барон… еще там… не успел… уехать…
– Все-таки нападение орды монстров оказалось для города внезапным?
– Похоже… на то…
Ну дела… Неужели прогнозы властей Лонгории были ошибочными, и скорость распространения Тления выросла не в шестьдесят раз от условной нормы, а еще выше?
Тяжело вздохнув, я спрыгнул со спины Веллы на траву. Потрепал собаку за шею и заглянул в глаза:
– Возвращайся в лагерь, красавица.
– У-у… – недовольно проворчала она.
– Не спорь, – строго произнес я. – У тебя там целая стая подчиненных, как они будут без мамки, если ты сложишь здесь голову?
– Р-р-р!
– За меня не беспокойся. Я справлюсь.
Собака фыркнула, а затем лизнула меня в щеку. Повернула голову и уставилась на зомби-нетопыря.
– Гр! Гав! – тихо гавкнула она, буравя Мыша-два пристальным взглядом.
– Я… позабочусь… о твоем… хозяине… – услышала в ответ собака.
Кивнув, Велла еще раз взглянула на меня и, резко развернувшись, рванула в обратном направлении.
– Ну все, веди, – проговорил я, обращаясь к нетопырю. – Ты ведь уже прикинул, как нам незаметно пробраться внутрь?
Конечно, некромант уже знал, с какой стороны стоит подходить к стенам, чтобы с большей долей вероятности избежать неудобных стычек. Следуя за Мышем-два, я не забывал смотреть по сторонам. Даже издали было прекрасно видно изувеченные трупы, лежащие на тракте. Тела тех, кто пытался сбежать, да не успел. Сомневаюсь, что хоть кто-то в Экхайме сможет пережить нападение.
Размышляя об этом, я испытывал небольшие угрызения совести. Крохотный наивный идеалист, живущий в глубине моей души и взращенный книгами да фильмами о благородных героях, требовал наплевать на все препятствия и, не щадя живота своего, спасать каждого обреченного на смерть горожанина.
