Эта книга является продолжением «Вечеринки…», поэтому автор считает нужным напомнить, чем там дело закончилось. Это важно для понимания. Естественно я не буду пересказывать весь сюжет, а просто освежу память тем, кто читал, но уже подзабыл. Глупо думать, что какой-то залётный читатель, нарвавшись на мои произведения, скажет: «Дай-ка я пропущу эту пошлую муру про вечеринку, а перейду сразу же к книге с точно такой же обложкой и похожим названием. В ней уж точно больше смысла и наверняка присутствует мораль и глубина». Но если даже кто и подумает так, непременно ошибётся. Здесь всё то же. Пошло, аморально и без положительных героев. Всем искателям эстетики, морали и глубины лучше сразу же обращаться к Достоевскому, или Толстому. Это настоящее мясо (слово конечно неприменимое ко Льву Николаевичу, который, как мы знаем, был вегетарианцем), у меня же лёгкий аперитив. Этакий коктейль – отвёртка. Где-то крепкий, где-то сладкий. Может быть, некоторые даже найдут привкус горчинки, или лёгкий аромат винтажного Вермута, (это уж, конечно, автор себе льстит).
В общем, тем, кто нажрался мяса, можно и попробовать. Думаю, не повредит. Только не принимайте на голодный желудок и не увлекайтесь, а то сколдыритесь.
«У каждого свой вкус, один любит арбуз, другой свиной хрящик». – Кажется Хруща цитата.
Однажды вашему покорному слуге доводилось делить одно жизненное пространство с человеком, который его ненавидел, (это было взаимно), и наделал ему много гадостей. Так вот, когда настала пора прощаться, этот чел (назовём его Женей) произнёс следующий тост:
«Я тебя не люблю и никогда не понимал, но сейчас хочу выпить за тех, кто всё-таки тебя понимает. Быть может, такие и есть…»
Сейчас, вспоминая этот тост, я думаю: «а вдруг среди вас есть те, за которых поднимал свою стопку Женя?» Если вы здесь, тогда стартуем!
Ах да, чуть не забыл рассказать, чем закончилось дело в «Вечеринке».
Сява, всё-таки, оставил своих друзей, и прямо из привокзального кабака запрыгнул на поезд, отправляющийся в Москву. Состав ещё не успел разогнаться, а Сява попал в очередную неприятность. Решил покурить в тамбуре (придурок), за что чуть не был схвачен ментами. Совершив дерзкий побег, Сява на ходу выпрыгивает из поезда и по несчастливой случайности не ломает себе шею. Теперь ему ничего не остаётся, как идти назад в тот привокзальный кабак, где ещё продолжается вечеринка а-ля 90-е.
Кабакам кабачный дым, птицам высь раздольную,
Благодать и мир святым, а закрытым вольную.
Пацанам красивых снов, павшим неба царского,
Девочкам подать любовь, а братве шампанского…
С. Наговицын «Прощальная»
***
– Вя-че-слав И-и-ва-но-вич Ку-у-зьмин! – раздражённо повторяю я , на этот раз громко и по слогам.
– Не ори, я не глухой! – Комбайнёр сосредоточенно пялится в монитор компьютера и громко с размаху щёлкает по клавиатуре указательными пальцами обеих рук, будто давит на ней клопов.
– Просто я уже в пятый раз своё имя произношу, а вы никак запомнить не можете. Вот же паспорт перед вами лежит, печатайте с него.
– Учить меня будешь, как протокол заполнять? – Комбайнёр зыркает на меня маленькими водянистыми глазками.
– Боже упаси, господин начальник. – Молитвенно складываю перед собой ладони, тяжело вздыхаю. – Только вот долго вы как-то это… мой сынишка в три года быстрее печатал. Вам бы на курсы компьютерного ликбеза походить…
– Будешь хамить, своего сынка увидишь, когда он школу закончит. – Комбайнёр раздражённо жмёт на «бэк спэйс» – опять, сука, ошибся.
Мой младший сын давно уже окончил школу, но Комбайнёру это знать не обязательно.
Нет, мы так до утра просидим. Всё чего я хочу это спать. Хотя бы час здорового глубокого сна это всё что мне необходимо после нашей трёхдневной одиссеи. Я готов спать где угодно, хоть на нарах, хоть на уличной лавке. Я даже в морге буду видеть сны младенца. Но допрос, похоже, затянется надолго. Пухломордый следак таким образом убивает своё рабочее время, а мне то что с того? Он обращается с компьютером так, словно видит его в первый раз. Да и комп то допотопный, как и всё в этом кабинете. Засохший рваный линолеум, голые стены, выкрашенные в тон гнилого огурца. Забитый папками комод, похоже, экспроприирован ещё большевиками, или достался кому-нибудь из доблестных ментов от прапрабабки в качестве наследства. Стол тоже из серии «на помойке можно лучше найти». Всё здесь древнее, советское, даже морда следака, которого я сразу же окрестил Комбайнёром. Просто такое красное обветренное, как губка напитанное безудержными возлияниями лицо, по моему мнению, идеально подходит комбайнёру, или любому другому колхозному труженику.
