Джан сделал шаг вперёд и замер на пороге
распахнутой для него двери. Ему в глаза сразу бросился подсвеченный подиум. В
глубине большого зала, среди кромешной темноты этот островок света с девушкой,
вздрогнувшей и поспешно отвернувшей от него, казался чем-то нереальным.
Сказочным и вымышленным. Хрупкая фигурка в белом платье, с волосами, рассыпавшимися
по спине и плечам. Маленький мышонок, угодивший в хитроумно расставленную для
него западню.
Она дрожала, и не от холода. Подол
платья, свободно лежавший на полу, подрагивал. Но по мере того, как он подходил
ближе, плечи девушки распрямлялись, и это вызвало в нем не только гордость за
дочь своего врага, но и… улыбку. А он вот так искренне улыбался первый раз за
много лет. Храбрая малышка, просто так, без боя, она не уступит. Он оценивал
её, пусть и со спины. Узкие плечи скрывались под густым водопадом светлых
волос. Волос, напоминавших песок в пустыне в ночь, когда на небе царила полная
луна. Джан снова тряхнул головой: возможно, это всего лишь игра света и тени, в
почти кромешной темноте огромного холодного зала. Неярких маленьких лам,
расположенных по всему диаметру круглого подиума. Он протянул руку и коснулся
волнистого потока лунного света, желая удержать его в своих пальцах. Такая
мягкая, шелковистая прядка, с едва уловимым запахом жасмина.
Джан выпустил локон волос из пальцев и
сделал еще несколько шагов, обходя стул.
Мари замерла. Приоткрыла глаза и увидела
нет, не пол, а пару до блеска начищенных мужских туфель. Кожаных и невероятно
дорогих, тут и гадать не приходилось. Без единой морщинки. Стало быть, этот
незнакомец поднялся к ней на подиум. И что дальше? Что он сделает дальше?
Сердце в груди стучало так сильно, что она с трудом услышала тихий, но такой
сильный и властный голос:
- Встань.
Мари так некстати вспомнила слова
Фарид-бея. «Помни, что главный принцип, это – хайа, природная скромность.
Мужчинам нравится кроткость, смирение и покорность. После бурного дня,
наполненного делами и заботами, напоминающими песчаную бурю, ему хочется
отдохнуть в тени живительного оазиса и вкусить свежесть чистой прохладной
воды». Скромность, кроткость, покорность… Если этому незнакомцу нужна такая
женщина, то от строптивой, вздорной и неуступчивой он откажется?
- Нет.
Она услышала, как мужчина хмыкнул.
Ботинки сделали шаг назад, развернулись, и снова принялись мерить шагами
маленькое возвышение.
- Встань.
Голос снова доносился у неё из-за спины.
Встать? И позволить ему рассмотреть себя в этом до ужаса прозрачном платье? Ах,
ну да, Мари едва сдержала усмешку: она товар. А он покупатель, который должен
оценить качество приобретаемой вещи.
- Я должен на тебя посмотреть. Встань.
Только сейчас она поняла, что мужчина
говорил с ней на арабском. А стало быть, надежда на спасение рушилась на
глазах. Мари выпрямила спину и только собралась возразить, снова, как уловила
нотки нетерпения и раздражительности в вибрирующем голосе.
- Встань.
И, о, чёрт! Она встала. Но обхватила себя
руками, не столько из-за холода, что пронизывал её тело, а скорее из желания
прикрыться перед незнакомцем.
Он снова стоял перед ней, широко
расставив ноги. Снова убрал лунное серебро её волос за спину и приказал:
- Опусти руки.
Почему он так пугал её? Почему хотелось
не просто отступить, но и укрыться, неважно чем, только спрятаться от этих
глаз, которых она ещё и не видела. Да, любопытство подстрекало, просило
посмотреть на мужчину, оценить не столько внешность, сколько характер. Но Мари
упрямо качала головой, переча не незнакомцу, а своему любопытству:
- Нет.
- Опусти. Руки, - этот голос лишал её
воли, гипнотизировал и завораживал одновременно. – Иначе я сделаю это сам. Ну?
