Правда, похожая на гранёный горный хрусталь, играла на солнце многочисленными плоскостями. Подставляя под тёплые сверкающие лучи то один бок, то другой, она старалась не обделить вниманием ни одну часть своего миниатюрного грушевидного тельца.
Проникая внутрь самоцвета через разные входы, Свет пытался понять истину, которая однозначно раскрывала внутреннюю сущность Правды. Но, несмотря на пронзительную, режущую зубы прозрачность камня, разложить всё по полочкам не удавалось. Прокрутившись несколько раз вокруг своей оси, Божественное свечение вылетало из горного хрусталя, чтобы тут же заново проникнуть внутрь минерала, но уже через другую дверь.
– Тук-тук, тук-тук, – стучался Свет перед тем, как в очередной раз войти, потому что был по натуре вежливым и культурным гостем.
Ему открывали. Как можно было не открыть тому, кто пролетел полторы сотни миллионов километров в ужасном холодном чёрном космосе? По пути выбирая, где именно приземлиться, он среди бесчисленного множества аэродромов выбрал её – крошечную прозрачную капельку. Капельку, называемую Правдой. Капельку, служащую домом для демонов и ангелов, которые каким-то образом уживаются вместе.
– Вот вам мягкие тапочки, полосатый махровый халатик, – говорили они Свету, усаживая его в просторное и уютное кресло, принимающее форму тела. Пододвигали переносной столик с яствами, от одного вида которых слюни текли ручьями и заплетались, образуя горные реки.
– Пожалуйста, откушайте! Что угодно ещё? – раскланивались жители самоцвета, принимая облик в зависимости от двери, в которую вошёл Свет.
– Приятного аппетита-с, Ваша яркость, – подшёптывали ангелочки, стоя с правой стороны от кресла.
– Кушайте-с, кушайте-с, – ублажали гостя дьяволята с чёрными крыльями, кружась с левого бока.
Свет смущался, краснел от обилия выливающегося на него внимания и опускал глаза. Он явно не ожидал такого приёма. Но, входя в хрустальный дом уже через третью дверь, быстро привыкал и начинал вести себя по-свойски.
Хозяева тем временем не давали отдохнуть солнечному представителю даже после обеда. Они садились возле него кружком и начинали делиться правдой. Ангелы и дьяволята перебивали друг друга, толкались локтями, рассказывали и рассказывали, выставляя себя перед гостем в самом что ни на есть наилучшем свете.
– Если хотите знать правду, то её вы можете услышать только от нас. Никто там, где вы были и будете после, не сможет так объективно и достоверно раскрыть вам глаза на истинное положение вещей.
При этом голубые глаза ангелочков и смоляные дьяволят так округлялись, что возникающему между гостем и жителями самоцвета облаку Истины ну просто некуда было деваться. И оно погрузилось в мутноватый омут достоверности и однозначности.
– Привет! – кричала Истина из глубины.
– Верю, верю, – отвечал ей Свет, сидя в шикарном кресле.
Он в этот момент был чем-то похож на того самого Станиславского, поправляющего пенсне и с прищуром всматривающегося в игру актёров.
О-о! Как они старались перед ним, эти чёрные и белые летающие представители Божественной силы! Так старались, так старались, что в какой-то момент краски смешивались, и было уже не разобрать, кто из обитателей этого жилища из горного хрусталя ангел, а кто демон. Но у каждого спектакля есть начало и есть конец…
Занавес, актёры выходят кланяться, зрители хлопают. Кому-то от души понравилось, а некоторые рукоплещут, потому что так делают остальные. Народ, шепча что-то себе под нос, устало выходит из театра. Он получил свою порцию впечатлений, хватит, достаточно.
