Маша схватила с вешалки первую попавшуюся куртку и выскочила за дверь. Уж лучше она будет в очередной раз всю ночь торчать на улице, чем слушать идиотские разглагольствования о том, «как было в наше время» и какая она неблагодарная «дочь». Главное, успеть до прихода отчима домой. Судя по тону мамы, которая только что со вздохом закончила с ним разговор по телефону – тот снова явится домой пьяным в хлам. Но Маше не повезло. Очень не повезло. На выходе из подъезда она нос к носу столкнулась с Олегом.
– А куда это ты собра-алась?
– Гулять иду, – буркнула Маша, сунув руки в карманы джинсовки.
– Стоять. А кто…кто тебе разрешил? – прищурив плохо фокусирующиеся глаза, спросил Олег. Маша хорошо знала этот прищур – очередное настроение всем показать, какой он мужик, как он строит всех по струнке, а особенно приемную дочь.
– Мне твое разрешение не нужно, придурок, – рявкнула Маша, пытаясь обойти пьяного отчима. Тот вцепился в ее руку крппкой хваткой. Ловко для того, кто стабильно три раза в неделю вливает в себя по литровой бутылке водки.
– Слышишь, пока ты в моем доме живешь, ты у меня на все разрешение спрашивать должна. Ты меня поняла? Поняла?!
– Это квартира моей мамы, и это ты живешь в моем и ее доме.
– Как она заговорила, – хмыкнул Олег. – Давно не получала? Совсем страх потеряла, кобыла!
Маша попыталась освободить руку, которую Олег все сильнее стискивал. Будут синяки. Опять. Как же она устала от всего этого.
– Маша, привет, а я тебя жду, – со стороны старой детской площадки из темноты в свет тусклого фонаря вынырнул Никита. Они учились в одном классе и жили в соседних подъездах.
– Привет, пойдем.
Отчим ослабил хватку, не ожидав, что поздним вечером ему попадется кто-то из соседей, и Маша, освободив руку, быстро отошла от него к Никите.
– Дома поговорим, – прошипел Олег и стал подниматься домой.
Никита как всегда был в черной толстовке с натянутым на голову капюшоном и темных джинсах с порванными коленками. Неизменным класса с 8-го было в его образе все кроме кроссовок. Те он с заметной регулярностью менял несколько раз в неделю. Маша знала, что у него дома целый стеллаж под коробки с обувью. Джорданы в разных цветах, вансы, эйр форсы и конверсы – Никита пополнял коллекцию сам, что-то ему из командировок привозил отец, а какие-то в порыве гордости дарила мама.
– На выпускной ты уже выбрал, какие кроссовки наденешь?
Маша кивнула на ноги соседа, усаживаясь на старые неудобные качели. Здесь она часто проводила время днями и ночами, когда отчим приходил домой в боевом настроении. Лучше померзнуть и не спать, чем выслушивать алкоголический бред и ненависть этого придурка ко всем женщинам мира. Или чего похуже.
– Я даже еще не уверен, что пойду, – пожал плечами Никита, усаживаясь рядом.
– Как же так? Ты же гордость школы – победитель всероса по физике, отличник, суперумник, все дела. Ты не можешь пропустить выпускной. Учителя должны отплакать свое, когда будут провожать тебя в последний путь…в смысле во взрослую жизнь. Или как это называют?
– Я бы остановился на последний путь, – Никита вздохнул. – Ты же знаешь, я не умею взаимодействовать с людьми. Мне с тобой-то до сих пор бывает трудно разговаривать. А там придется слушать, терпеть, участвовать в конкурсах?
– Ну, Никит, это же не свадьба, не юбилей бабушки, какие конкурсы, – хмыкнула Маша. – Спасибо, что подошел к нам. А то эта пьяная истерика Олега превратилась опять…фиг знает во что.
– А ты сама идешь завтра на выпускной?
Маша вздохнула и поправила выбившиеся пряди каштановых волос, подстриженных лесенкой, за уши.
– Ой, я не знаю…будто бы не хочу, но и не хочу проводить этот вечер дома. Сам знаешь, теперь этот придурок работает в дневные смены, приходит домой злой и агрессивный. Вечно у него все вокруг виноваты, а я больше всех. Потому, наверно, из двух зол – одноклассники или вечер дома с отчимом идиотом, я выберу первое. Хотя я не в восторге.
