* * *
На горячее подавали сочные хинкали с зеленью и запеченную форель в сливочном соусе. Национальное грузинское блюдо почти все ели руками: откусываешь – и мясной бульон обжигает язык и нёбо. Официанты ловко подливали в бокалы вино и меняли грязные тарелки на чистые.
Пока гости угощались, их развлекали акробаты. Жених с невестой уже выглядели уставшими и несвежими, как розы, что стояли здесь же на праздничном столе. Только в рекламных проспектах и школьных грезах свадьба – это красивый праздник, в действительности – адская работа по организации и первый серьезный «краш-тест» для новой семьи.
Вика Веселова доедала свой салат на кухне ресторана. Ее давний друг, хозяин хинкальной, с которым они уже сделали не одну свадьбу в Москве, грузный и татуированный казах дядя Азамат, заботливо спросил:
– Кофэ хочэшь?
Вика заглянула в сценарий свадьбы. Да, на кофе еще было время. После акробатов будет песенный номер, а только потом ее выход – вести дальше свадьбу. Впереди – очередные конкурсы и свадебный торт. Важный кремовый красавец томился здесь же, на кухне хинкальной, смиренно ожидая своей участи – быть разрезанным и съеденным. За первый кусок торта обычно назначается цена гостям: такая народная традиция. На кавказских свадьбах платят особенно щедро – однажды первый кусок купили за тысячу евро, но такое случалось редко. Вика работала в свадебном сегменте так называемом «эконом+»: делала свадьбы для простых людей, которым главное – чтобы было весело.
Вика добавила в кофе ложку сахара, набрала номер мужа, который значился в записной книжке телефона как «Любимый», и после пяти длинных гудков услышала обрывок самой хитовой свадебной песни Москвы: «Мама Люба, давай-давай!», а потом уже родной голос Никиты.
– Драка была? – весело спросил муж.
– Еще нет… – отозвалась Вика.
– А у нас уже гости из Нижневартовска что-то не поделили с пацанами из Железнодорожного. Отец невесты оказался подполковником полиции, вызывали наряд. Но уже все мирно. Я еще два часа, до полуночи, и домой. А ты?
– Я до конца. До последнего гостя, – Вика тяжело вздохнула. – Ник, волнуюсь я… Насчет Марка и этой почасовой няни… Ты думаешь, все будет хорошо?
– Все будет хорошо, Викусь… Ты о каждой новой няне волнуешься…
– Да, но как-то неспокойно… Жаль, что соседке Светке нельзя ребенка на ночь оставлять…
– Мы и так немного злоупотребляем ее гостеприимством, Вик…
– Ничего. Она не работает, дома сидит, как барыня. Ну ладно, милый, пока! Я буду поздно. Ложись, не жди. И поцелуй от меня Марка. Мама его любит. Очень сильно.
Слова мужа Вику немного успокоили, но на душе все равно было гадко.
Их сыну Марку недавно исполнилось два с половиной года. Когда у Вики с Никитой совпадали заказы на свадьбы (как сегодня), приходилось вызывать почасовую няню на вечернее время и даже на ночь. Понятно, что каждый раз новую. На постоянную няню у них просто не было денег – сезонность свадебного бизнеса, съемная квартира, маленький ребенок, никаких родственников в Москве…
– Эй, Вика! Тэбя ждут гости! – дядя Азамат осторожно тронул ее плечо.
И тут же свирепело рявкнул на официантов: «Не курить! Чтобы руки табаком не воняли! У нас – рэсторан, а не вокзальное кафэ».
Вика включила радиомикрофон, который все это время лежал рядом с ней на столе. Поправила волосы и хорошо поставленным голосом сказала, выходя в зал: «Дорогие гости, давайте поблагодарим чудесную Кристину Майерс за прекрасную песню… (раздались нестройные аплодисменты и пьяный смех) и немного разомнемся…»
* * *
«Черт, опять забыла номер домофона». Вика мерзла у входной двери подъезда. Начало марта: слякотно, темно, промозгло. А она в дубленочке, без шапки и в «концертных туфлях» – так Вика называла высоченные каблы на платформе и шпильке, в которых обычно вела свадьбы. Она так устала сегодня, что вызвала такси на автопилоте, забыв переобуться. На Вике было платье в блестящих пайетках, которое шуршало при любом движении. Это очень эффектно смотрелось на сцене и видео, но сейчас, ранним мутным утром на окраине Москвы, она была похожа на золотую рыбку, выброшенную из аквариума.
