Колокольный звон оповещал верующих, что служба началась. Переливы прекрасных звуков лились над рекой, над маленьким уездным городком и затихали где-то в небесной дали… А благовест1 не стихал…
Даже когда звуки колокола растают в тишине, благая весть о том, что есть Бог, что Он сейчас здесь, что Его Любовь призывает каждого человека на Земле к любви, – продолжит звучать!
Только не все слышат…
Зося стояла на высоком холме над рекой и слушала колокольную песню. Она привычно погрузилась в тишину: в те сердечные тишину и теплоту, которые соединяет мир человека и Мир Божий. Старец Зосима многому успел её научить…
Она приняла решение ехать в столицу и поступать учиться, чтобы стать врачом. Недавно открылся в Санкт-Петербурге Женский медицинский институт, появилась возможность женщинам получить диплом врача.
Решение это далось ей не просто. Год назад умер её отец2, доктор Фёдор, как звали его все жители городка без исключения, потому что не было того, кто бы не слышал об удивительном докторе, который много лет руководил бесплатной больницей.
Её мама, Надежда, с трудом согласилась с таким решением дочери, но, в итоге, решилась-таки отпустить свою ненаглядную Зосеньку, хоть и не представляла, как сможет сама жить, не видя каждый день её сияющее лаской и радостью лицо. Согласилась – несмотря на то, что все сложности по организации работы больницы ложились теперь на её хрупкие плечи.
* * *
Зося шла в монастырь к о. Александру, чтобы сказать о своём решении и проститься. О. Александр, которого прежде в миру звали Николаем, был учеником старца Зосимы.
Служба в храме закончилась. Народ расходился.
Зося с интересом наблюдала за лицами людей.
Вот – человек сияет радостью, глаза светятся, сердце полнится – значит случилось прикосновение Господа к душе!
Вот – идут болтушки, озабоченные, прежде всего, темами еды и нарядов. Видно, что накопились и переполнили их умы мысли пустые, сдерживавшиеся лишь слегка во время службы.
Вот – идут чиновники в мундирах и зажиточные горожане в чёрных сюртуках, о политике разговоры ведут.
Вот – у храма нищие-попрошайки пересчитывают подаренные им копейки…
С Зосей очень многие люди здоровались. Она прежде была частым гостем в келии старца Зосимы, а потом и о. Александра навещала, да и в больнице многие бывали, а уж там Зося почти всё своё время проводила в трудах.
«Здравия Вам, Софья Фёдоровна! И маме Вашей – тоже здоровья!», – звучали приветствия. Зося отвечала, стараясь одаривать сердечным теплом и вниманием каждого. Она уже привыкла к такому уважительному к ней обращению по имени и отчеству, работая в больнице.
Храм опустел. Зося долго стояла одна: просила Бога благословить решение её, просила поддержать маму свою. Пыталась сердцем почувствовать ответ Божий: есть ли на то Его Одобрение?…
Затем она вошла в маленькую келию, где прежде жил и принимал посетителей старец Зосима, а теперь трудился так же, по милости Божией, о. Александр.
Ученик старца Зосимы был ещё не стар: седина лишь чуть-чуть посеребрила виски, и в аккуратно подстриженной бороде проглядывали седые волосы. Он был подтянут, широкоплеч, и его внешность весьма удивляла приходивших к нему за советом и исцелением посетителей… Только глаза и улыбка за последние годы стали совсем такими, как у старца Зосимы: по-особому глубокими, прозрачными для Света Божьего и бесконечно добрыми.
О. Александр встретил Зосю словами:
– Ну что, Зосенька, решилась учиться ехать?
– Решилась!
