Январь 1586 года
– Святые мощи господни! – прозвучало подобно раскату грома.
Елизавета Тюдор резко остановилась, развернулась и вперила горящий гневом взгляд в стоявшую напротив женщину.
– Вы осмеливаетесь говорить «нет» мне, мадам? Мне, вашей королеве?
– У меня нет королевы, – последовал спокойный ответ. – И, коль уж на то пошло, благодаря вам у меня нет и родины.
– Мерзавка! – прошипела Елизавета. – Вы всегда были у меня бельмом в глазу! Не я ли дала кров вам и вашему супругу? Не я ли привечала ваших детей при дворе? И такова благодарность за мою доброту?
Королева окинула гневным взглядом присутствующих, словно ожидая слов поддержки.
– Доброту? – Собеседница королевы язвительно рассмеялась. – Давайте-ка вспомним историю наших с вами взаимоотношений, ваше величество. Когда-то с вашего молчаливого согласия я была изнасилована лордом Дадли. А все потому, что у вас самой не хватило духу всецело отдаться своей любви. И это вы вынудили меня выйти замуж и уехать на чужбину, обещая защитить земли, принадлежащие моему малолетнему сыну, которые затем без зазрения совести у него отняли. А еще я помню, как, желая заручиться моей помощью и поддержкой, вы приказали выкрасть мою дочь, дабы я не смогла вам отказать.
– Я тоже помню, как вы захватили мои корабли, тем самым лишив Англию финансовой поддержки, в которой она так нуждалась! – воскликнула королева, уязвленная напоминанием о лорде Дадли.
– Напомню, что мое участие в этом так и не было доказано, – возразила ей собеседница.
– Хотя нам обеим прекрасно известно, что это сделали именно вы!
Находившиеся в комнате мужчины с восхищением наблюдали за этой перепалкой. Один из них был самым преданным слугой ее величества, а второй – супругом дерзкой дамы.
«Они друг друга стоят!» – думал государственный секретарь королевы лорд Берли. И все же этой ссоре следовало положить конец, ибо в сложившихся обстоятельствах время играло существенную роль. В последнее время королева чувствовала себя неважно. Непрекращающиеся интриги вокруг ее заключенной в темницу кузины, шотландской королевы в изгнании Марии Стюарт, отнимали немало сил и подрывали здоровье. Испанцы тоже не желали отказываться от священной мести Елизавете Тюдор, вынуждая ее прикладывать все силы к тому, чтобы опережать их коварные замыслы.
Уильям Сесил, лорд Берли, тихо вздохнул. Перевалило за полночь, и ее величество уже собиралась отправиться в постель, когда явились гости. Королева настояла на том, чтобы принять их, едва только они прибудут в Гринвич, поэтому гостей немедленно доставили в ее покои. Она встретила их в стеганом халате из белого бархата, расшитом золотом и украшенном мелкими гранатами, а чтобы скрыть от взора присутствующих свои редеющие седые волосы, водрузила на голову элегантный рыжий парик. Однако это не помогло скрыть отсутствие макияжа, и теперь королева выглядела далеко не лучшим образом и на свои пятьдесят два. Чопорно поджатые губы лорда Берли растянулись в улыбке, ибо он понимал, что гнев ее величества отчасти вызван именно этим обстоятельством, тем более что ее оппонентке никто бы не дал ее сорока пяти.
– Мадам, позвольте вас прервать, – обратился он к своей госпоже, и та милостиво кивнула. – Эта ссора между вами не поможет решить наши проблемы. – Затем повернулся к гостье. – Леди де Мариско, как вам известно, мы уже послали одну экспедицию в Ост-Индию.
Губы Скай О’Малли, леди де Мариско, изогнулись в улыбке, и она с усмешкой заметила:
– Да, милорд, мне это известно. Уильяма Хокинса, торговца из Лондона, в сопровождении бывшего ювелира и живописца. Весьма занятный выбор послов.
