(Когда зажигается свет, ГОТТ, сидит за столом. Симпатичный, полный сил, энергичный мужчина семидесяти лет. ЕВА, ей двадцать четыре года, хрупкая и застенчивая блондинка, подходит к столу, чтобы поговорить с ГОТТОМ. В другой части сцены, в глубине и справа, ЛАЙЛА, темноволосая женщина двадцати восьми лет, оглядывает полки с книгами).
ЕВА. Дедушка?
ГОТТ (занятый работой). Да?
ЕВА. Ты знаешь, кто эта женщина?
ГОТТ. Нет. Кто она?
ЕВА. Не знаю. Она в магазине всю неделю. Приходит каждый день.
ГОТТ. И что?
ЕВА. Тебе не кажется это странным?
ГОТТ. В мире полно одиноких людей, которые проводят большую часть жизни в книжных магазинах. Не будь их, мы бы давно разорились.
ЕВА. Это не про нее. Не такая она.
ГОТТ. Почему?
ЕВА. Во-первых, она красавица.
ГОТТ. По-твоему, книжные магазины – для уродов?
ЕВА. Я думаю, у красивых женщин находятся и другие дела.
ГОТТ. Это свободная страна. Она может проводить время, как ей того хочется.
ЕВА. По-моему, она ничего не покупает.
ГОТТ. На днях я продал ей сборник рассказов. Исаака Зингера, если не ошибаюсь.
ЕВА. И она постоянно смотрит на тебя.
ГОТТ. Может, я ей понравился. Некоторые женщины предпочитают мужчин в возрасте. Надеюсь, дело в этом.
ЕВА. Это не смешно. От нее у меня мурашки по коже бегут.
ГОТТ. Я не стараюсь рассмешить. Она – очаровательная женщина и украшает магазин. Несколько молодых мужчин, которых я никогда не видел раньше, заходили на этой неделе и пытались завязать с ней разговор.
ЕВА. Возможно, но умеют ли они читать?
ГОТТ. Почему тебя это так волнует?
ЕВА. Может, она проститутка?
ГОТТ. Проститутка в вермонтском книжном магазине?
ЕВА. Высшего класса. Интеллектуальная проститутка.
ГОТТ. Я таких знавал, но живут они в Нью-Йорке, и не думаю, что у нас тот самый случай. Так или иначе, через несколько минут мы закрываемся, и до понедельника она точно не будет нас раздражать.
ЕВА. Но я хочу знать, что она здесь делает.
ГОТТ. Так подойди и спроси.
ЕВА. Не могу я подойти и спросить.
ГОТТ. Ты хочешь, чтобы это сделал я?
ЕВА. Ты не подойдешь.
ГОТТ. Тогда придется смириться с незнанием.
ЕВА. Тебя это совершенно не волнует?
ГОТТ. Незнание – не всегда минус. Оставь людей в покое, и тебе гарантирована более счастливая жизнь. Мне надо закончить оценку книг, которые ты привезла из Олбани. Думаю, Генри Джеймс уйдет с неплохой прибылью. Ты закроешь магазин, хорошо?
ЕВА. Не оставляй меня наедине с ней.
ГОТТ. Ева, она тебя не съест. Обычная покупательница. Если вдруг достанет мясницкий тесак, пистолет в верхнем ящике.
(ГОТТ целует ЕВУ и уходит в подсобку. ЛАЙЛА подходит ближе, продолжая разглядывать книги на полках).
ЕВА. Извините, мы закрываемся.
ЛАЙЛА. Хорошо.
ЕВА. Хотите это купить?
ЛАЙЛА. Еще не решила, но… Пожалуй, что да. (Протягивает книгу).
ЕВА. «Кантос» Паунда. Вы из тех странных людей, кому действительно нравится Паунд?
ЛАЙЛА. Что-то у него ужасное, что-то прекрасное, что-то непостижимое, что-то, возможно, непостижимое для меня, потому что написано на языках, которыми я не владею, что-то – проявление безумия, но я не всегда могу определить, где что. Все так перемешано.
ЕВА. Это одна из причин, по которым я не люблю Паунда.
ЛАЙЛА. Вы хотите, чтобы все было простым и понятным, да?
ЕВА. Я нахожу ненависть, которая вдруг вырастает, как поганка, внезапное презрение к людям, определенным людям, очень тревожным и отвратительным. Я не понимаю, как из ненависти может родиться великая литература.
