В окно хлестал серый дождь, оставляя на стекле крупные капли. Ветер пригибал к земле тонкие деревца на пустыре и раскачивал единственный фонарь на углу дома. Питерский ноябрь который день рвался захватить власть, но бегунок на настенном календаре продолжал настаивать на том, что еще только середина октября.
«Год назад такая погода вогнала бы меня в глубокую депрессию», – подумалось вдруг мне.
Я отошла от окна, задвинула ярко-зеленые шторы и подмигнула всем и каждому с фотографии, висящей на стене. На фото были запечатлены мои любимые и родные: мама, папа, бабушка, дед, Димка и кот Зевс. Все они сидели в саду старого дома на Ладожском озере, где я жила еще недавно. Бабушка обнимала папу, Димка – маму, а дед – кота. А всю эту компанию «обнимали» осенние яркие деревья. На заднем плане на скамейке лежала папина гитара, на столе были сложены пустые шампуры, тарелки и коробка из-под шоколадных конфет. Это фото я сделала пару недель назад. На нем все счастливо улыбались, как будто говоря мне: «Теперь точно все будет хорошо!»
«Вот они, мои антидепрессанты», – улыбнулась я.
Зазвонил телефон, и на экране показалась улыбающаяся физиономия моей лучшей подруги, еще одной причины жить и радоваться, несмотря на некоторые неурядицы.
– Майка, ну ты где? Мы с Лехой уже замерзли! Выходи! – возмущенно отчитывала меня Лерка.
– Лер, а может, вы без меня погуляете? – спросила я с надеждой, – погода не очень, я бы лучше дома посидела с книжкой.
– Ну здравствуйте, – обиделась подруга, – мы же договаривались!
– А давайте ко мне в гости! – вдруг пришла мне в голову здравая мысль. – И пообщаемся, и не надо мерзнуть…
Тут мою радостную речь прервал звук перфоратора, я еще попыталась что-то расслышать, но подруга отсоединилась. Через несколько секунд от Лерки пришло сообщение: «Выходи, у тебя невозможно находиться. Ждем у подъезда».
Я вздохнула и стала одеваться. Сосед все не унимался, продолжая делать ремонт в новой квартире, а вскоре к нему присоединился еще кто-то сверху с молотком.
Такая «музыка» сопровождала теперь меня регулярно: в начале осени мои родители купили квартиру в новом, недавно построенном доме.
После того, как наша семья воссоединилась, мы поняли, что должны жить вместе: мама, папа, брат и я. Родители продали двухкомнатную квартиру и купили трехкомнатную подальше от центра города. Отсюда маме было даже удобнее добираться до районной больницы, где она работала, ну а папа вдруг заявил о желании жить недалеко от залива: наверное, такое влияние на него оказало Черное море, на берегу которого он провел последний год до нашей встречи. Меня этот район тоже неожиданно устроил: оказалось, что в соседнем квартале находился дом, где пару лет назад купила квартиру мама моей лучшей подруги Лерки. Так что долго мы не раздумывали и после первого просмотра дали свое согласие на покупку.
Каждые выходные мы уезжали в поселок на Ладоге. После обязательных объятий со слезами радости от бабушки мы жарили шашлыки, рассказывали о том, как прошла неделя, и отдыхали в любимом саду. За ужином бабушка всегда устраивалась возле папы, время от времени гладя его по руке, как будто проверяя, не снится ли ей ее сын, которого, как она думала еще недавно, навсегда потеряла.
Дед, глядя на это, улыбался и начинал суетиться по хозяйству, чтобы самому не впасть в сентиментальности. Зевса я решила оставить у бабушки и дедушки, чтобы им было не так грустно жить пять дней без нас с Димкой.
Лера с мамой тоже с сентября жили в городской квартире. Мама моей подруги ждала второго ребенка, но ее беременность проходила тяжело, и ее часто клали на сохранение в больницу. По понятным причинам на их семейном совете было решено, что Лера и мама пока будут жить в городе, поближе к медицинским учреждениям. Леркин папа регулярно приезжал «к своим девочкам» и привозил свежие деревенские продукты.
