Прощай, красавица моя…
Не пой, умоляю, не пой эту песню!
Мне не судьба вернуться.
Легкий смех. Прикосновение нежных пальцев к губам.
А так хочу хотя б на миг
В твой омут окунуться.
Она видела над собой толщу воды.
Идет ко дну фрегат в ночи...
Девушка закричала.
Крепкая рука притянула ее к себе. Это прикосновение слилось со сном, став на миг частью кошмара. Песня продолжала звучать, но теперь уже не фрегат шел ко дну, а девушку вели на корабль. Она испугалась, не в силах понять, что это было: часть воспоминания или жестокая реальность?
Кто-то встряхнул ее.
— Да открой же глаза! — прозвучал холодный, как океан, голос.
Тряска продолжалась.
Или это был шторм? Может, судно прямо сейчас падает с гребня волны в черную бездну? Может быть, сейчас последует удар, и весь мир разлетится в щепки?
А чужие, на удивление горячие руки сжали еще крепче. Девушка пыталась сопротивляться, отбиваться, но мужчина был гораздо, гораздо сильнее.
— Я же приказал выпить на ночь тот чертов настой! — вновь раздался низкий голос, выводя девушку из сонного оцепенения.
— Я забыла…
— Ты разбудила меня! А ты знаешь, что мой сон нельзя тревожить! Что мне теперь делать — наказать тебя?
Она низко склонила голову.
— Вы имеете на это полное право, капитан, — согласилась она голосом, полностью лишенным эмоций.
В мужчине шевельнулось желание взять и выбросить ее за борт, чтобы не видеть этих опущенных уголков губ, грустного взгляда серых глаз, равнодушного выражения лица. Как она верно подметила, он капитан этого корабля — и имеет полное право избавиться от такой попутчицы, так что идея ему даже понравилась, но Ролло нашел силы взять себя в руки и сказать:
— Я хочу знать, что тебе снится!
Девушка поежилась.
— Не помню, — попыталась соврать она, склонив голову еще ниже.
Мужчина шумно выдохнул.
— Мне надоело просыпаться каждую ночь от крика! — прошипел он. — Либо ты рассказываешь, в чем дело, либо пойдешь на корм акулам. Насколько я помню, ты не совсем бестелесна, и рыбки смогут тебя «причесать».
Ее начало колотить. Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь, но холод был сильнее. Зубы свело. Полупрозрачную белоснежную кожу покрыли мурашки. Ногти посинели.
Мужчина опять вздохнул и протянул ей шерстяное одеяло.
— Вот, закутайся.
Девушка схватила его и обернулась так плотно, как только могла, но озноб все равно не проходил.
— Кажется, прокляли не только тебя, — съязвил капитан.
Он встал с постели, являя на тусклый свет туманного дня обнаженное рельефное тело. Девушка поспешно отвела взгляд. Ролло усмехнулся и ушел в другую часть каюты. Когда он вернулся, то был уже одет, а в руке держал кружку с горячим дымящимся напитком.
— Пей! — сказал голосом, не терпящим возражений.
Рука слегка подрагивала, но девушка смогла взять кружку и даже сделала несколько глотков. Нечто травяное, горькое и обжигающее наполнило ее, вначале бросив в жар, а затем разлилось по телу, согревая каждую клеточку живительным теплом.
Теперь, когда холод отступил, можно было уловить ароматы апельсина, аниса, вербены и ромашки. Эльза любила ромашковый чай. Девушка улыбнулась, вспомнив аккуратное пухлое личико сестры в обрамлении черных кудрей с зеленоватым отливом.
— Ну? — напомнил о своем присутствии капитан.
— Это была всего лишь песня, — уклончиво ответила она.
— Хватит тянуть черта за хвост! — рявкнул он, выходя из себя.
Девушка всхлипнула, но запела:
— Прощай, красавица моя,
Мне не судьба вернуться,
А так хочу хотя б на миг
В твой омут окунуться.
Идет ко дну фрегат в ночи,
Нет сил уже бороться.
Прости меня, любовь моя…
Девушка остановилась и вытерла слезы.
— Одноногий парнишка в таверне пел ее… а потом я получила письмо. Он тоже пел эту песню перед тем, как уйти. Я говорила, что это плохая примета, но он пел и улыбался… А потом была битва при Рваном мысе. Я… я убежала в порт, чтобы услышать новости, но никто ничего не знал. Одни слухи. А потом я встретила Антония, он пообещал написать мне письмо… Оно пришло поздно вечером, накануне ритуала.
