Не Белуччи

Я стояла на крыльце своего салона в ожидании вип-клиентки, когда внезапно у крыльца притормозил черный «фантом», редкий для нашего города, как нишевый парфюм. Эмблема на капоте сияла в вечернем свете, двери открылись почти беззвучно, и из авто вышли двое мужчин в безупречных костюмах.

Они улыбались ровно, почти дружелюбно, но это была отработанная улыбка, выверенная до миллиметра.

– Милена Васильевна? – спросил один, слегка наклонив голову. – Господин Аркадьев просит вас уделить ему несколько минут. Он очень надеется, что вы сможете обсудить один деликатный вопрос.

Его голос был мягким, сдержанным, почти обволакивающим. Но я поняла сразу: это не просьба.

– Я сейчас не располагаю временем. – Я старалась удержать ровный тон.

Второй мужчина улыбнулся едва заметно.

– Мы понимаем, что у вас плотный график. Но господин Аркадьев считает, что вопрос касается вашей личной безопасности. Будет лучше, если вы обсудите это с ним в спокойной обстановке.

Геля показалась в проёме двери, её глаза метнулись ко мне – тревога, вопрос, мольба. Но я показала ей взглядом: не вмешивайся. Моё сердце сжалось: спорить здесь означало поставить под удар сестру и салон, всё, что я строила.

Один из них распахнул дверь машины, и это выглядело так, будто я делаю выбор сама. Но на самом деле выбора у меня не было.

Машина скользнула по трассе. Несколько минут – и я уже сидела в просторном кабинете с панорамными окнами. Всё здесь дышало деньгами и властью: мебель из массива, старые книги на полках, запах сигар, который въелся в ткань штор. Он сидел напротив – холёный мужчина с проседью.

Дверь кабинета закрылась за мной беззвучно, словно отрезая мир снаружи. Пространство пахло дорогой кожей и редкой древесиной, и в этом почти стерильном порядке таилась угроза. Он сидел за столом, разложив руки, ровно, спокойно. И я сразу поняла: это он. Тот, от кого сбежала Нона.

Когда я увидела её в кресле моего салона, сердце моё сжалось. Юная, нежная, чуть старше моей дочки. Для неё в тот день мир перевернулся – «любящий и заботливый жених», которого она боготворила, в секунду превратился в изощрённого садиста. Личико было обезображено большим кровоподтёком.

Я словно потеряла способность дышать, будто кто-то зажал моё сердце жёсткой рукой. Тонкая дрожь пробежала по спине, а в голове – вспышки света, запаха и боли, давно забытые. Я вспомнила себя девятнадцатилетнюю. Как молния: удар по лицу, паника и почему-то обжигающее чувство стыда. Мне негде было спрятаться, а Нона сумела оказаться у нас. Мы с Гелей не могли ей позволить вернуться в этот ад. В тот же день мы отвезли её в коттедж моей знакомой в соседнем городе. Надежная крепость, где ей больше ничего не угрожало.

Я оперлась на стол, плечи расправила, выдохнула ровно. Голос в голове твердил: «Веди себя спокойно». Лицо и тело изображали уверенность, хотя внутри бушевал шторм.

Его глаза скользнули по мне, будто читают не внешность, а то, что спрятано глубоко, где я была уязвимой. Он чувствовал себя хозяином положения.

Следуя его жесту, я опустилась на кресло.

– Вы укрываете Нону, – сказал он, переплетая пальцы. – Это моя женщина и это не ваше дело. Я умею быть благодарным, но умею быть и другим. Решите сами, что вам важнее: её судьба или ваш бизнес.

Я держала руки на коленях и ощущала, как вены на запястьях бьются о кожу.

– Я не понимаю, о ком вы говорите.

Он улыбнулся. Вежливо. Тепло. И от этой улыбки по спине побежали мурашки.

– Вы хороший человек, Милена. Но хорошие люди в таких играх долго не живут. Подумайте. У вас есть сутки.

Действительно, встреча заняла пару минут, но обратная дорога до офиса мне показалась бесконечной. Успокоив Гельку сообщением, я увидела в контактах знакомый номер.