Не повернуть время вспять
(вместо вступления)
Матерям всех недоношенных детей и детей-инвалидов посвящается.
22 марта 2000 года моя дочь родилась во второй раз. Почему во второй? Потому что именно в этот день ей сделали первую операцию на головном мозге.
О том, что на операции она чуть не умерла, я узнала случайно от своей соседки по палате, которая, точно так же, как и я, находилась в отделении нейрохирургии со своей дочкой, только, в отличие от моей, ее дочке было 3 года, и она умирала от рака мозга, и сделать ничего было уже, увы, нельзя…
Лида (так звали маму умирающей девочки) – знала всех в этой больнице – от заведующего отделением до уборщицы, и от лифтерши она узнала, что на операции в этот день чуть не умерла девочка, это была моя дочь, потому что была слишком маленькой для такой сложной операции – ей было 5 месяцев, но весила она всего 4 кг, потому что родилась недоношенной.
С диагнозом нам повезло больше, чем Лидиной дочке – у Анюты была всего лишь водянка мозга, если по-научному – гидроцефалия, а не злокачественная опухоль.
Все познается в сравнении. И уже потом я, точно так же, как и Лида, знала всех в этой больнице. И уже потом операций было еще несколько. И уже потом я делала диплом в палате нейрохирургии, не желая брать академический отпуск и откладывать свою учебу еще на год, боясь, что потом будет не до учебы. И уже потом были мои статьи-заметки в газете «Вырастай-ка» (приложении к общероссийской газете «Спид-инфо») о том, что любовь творит чудеса, и благодаря этому моя дочь в год начала вставать в кроватке и говорить некоторые слова.
И уже потом было 6 месяцев больниц. Когда моей дочери был годик, мы посчитали – ровно половину из этого года мы с ней прожили дома, и ровно половину – провели в больницах, самых разных.
Все это было потом. Если бы можно было повернуть время вспять… Что бы я сделала по-другому? Да ничего, наверное.
Я точно так же не оставила бы свою дочь в детдоме, как мне наперебой предлагали врачи – педиатр и невропатолог – в детской городской больнице, честно глядя мне в глаза и говоря при этом – ты же молодая, еще родишь, тебе всего 25 лет, не думая при этом, как я буду после этого жить, если так поступлю.
А еще они говорили, что обычно матерей детей-инвалидов бросают мужья. А еще они говорили, что, скорее всего, к водянке мозга может добавиться детский церебральный паралич (ДЦП) – к счастью, этого не случилось…
Я точно так же стала бы искать все мыслимые и немыслимые способы поставить дочь на ноги – в прямом смысле слова, потому что врачи настойчиво говорили о том, что моя Анютка ходить не будет, как, впрочем, и говорить.
Я точно так же расстраивалась бы, наверное, из-за врача в реанимации детской городской больницы, который, прочитав медицинскую карту дочери и увидев, что мой муж по профессии кузнец, радостно спросил меня: «Это что, у вас папа так плохо накузнечил?»
Обидно было до слез. Я и плакала. А потом у меня пропадало молоко, и дочке становилось хуже, видимо, от моих слез. Ведь дети – они все чувствуют.
А вот что я сейчас точно изменила бы, случись со мной вновь та же история – я бы отнеслась к ней несколько иначе. Не зря ведь говорят: «Если не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней». А еще говорят: «Все, что нас не убивает, делает нас сильнее». И это действительно так.
Сейчас я не стала бы слушать подряд все советы врачей, потому что порой, если пациент захочет жить, то медицина бессильна – он все равно будет жить! Моя дочка, видимо, очень хотела жить и делала для этого все возможное.
Я не стала бы расстраиваться и плакать, я просто выливала бы все свои расстройства, обиды и гнев на бумагу, тогда я не знала об этом прекрасном способе.
