Глава первая, в которой становится понятно, почему я терпеть не могу Белова
– Белов!
– А почему сразу я? – ухмыльнулся Ярослав Белов, это ходячее синеглазое недоразумение, этот позор всего факультета и моя личная головная боль.
– А кто кроме тебя? – взвизгнула Ольга Петровна. – Повыступай мне тут еще! Что это такое, я тебя спрашиваю?
И она возмущенно ткнула пальцем в сторону большой цветастой кастрюли, бодро стоявшей посреди преподавательского стола.
– Это кастрюля, – пожав плечами, ответил Белов. По аудитории пронеслись сдавленные смешки.
– Я вижу, что кастрюля! Что в ней?
– Борщ.
Смех стал громче. Ольга Петровна сдвинула брови:
– И что кастрюля с борщом делает на моем столе, Белов?!
– Ну епта. Стоит. Вы разве сами не видите?
– Ты…ты! – кажется, Ольга Петровна была уже на пределе, ее круглое лицо стало красным, точь-в-точь, как свекла, из которой варили этот идиотский борщ. Надо было спасать ситуацию, потому что кому-то лишь бы поржать, а на носу, между прочим, зимняя сессия! И один из экзаменов нам как раз сдавать Ольге Петровне. Надо было срочно что-то придумывать, иначе никто в нашей группе ей с первого раза не сдаст.
– Простите, пожалуйста! – вскочила я, неловко поправляя очки. – Это… это на самом деле моя кастрюля. Моя и Ярослава. Там…э-э-э… суп на благотворительность! Мы после лекций поедем на кухню для бездомных и отвезем его туда.
– Допустим. Но почему вы оставили его здесь, Александра? – поджав губы, спросила она, но уже более спокойным голосом. У Ольги Петровны не было причин мне не верить – я считалась настолько круглой отличницей, что меня можно было в палате мер и весов выставлять. А еще я была ответственной старостой группы и переживала не столько за свою успеваемость, которая была идеальной, сколько за оценки всех этих идиотов, главным из которых был, несомненно, Белов, перепортивший мне уже немало крови. То, что его до сих пор не выгнали, я считала своей личной заслугой.
– Не успела отнести в студсовет, – повинилась я. – Боялась опоздать на занятие.
– Отнесите сейчас, – распорядилась Ольга Петровна, заметно смягчившись. – Белов, а ты чего сидишь как на именинах? Быстро встал и помог!
Ухмыляющийся Белов не торопясь выполз из-за парты, взял кастрюлю и вышел с ней в коридор.
Я закрыла дверь аудитории и гневно ткнула в него пальцем:
– Ты опять нарушаешь дисциплину, Белов!
Правда, у меня вышло не так грозно, как хотелось бы, потому что смотреть на нарушителя пришлось снизу вверх. Росту мне природа не отсыпала, только ума и лидерских качеств.
– Ага, – кивнул Белов рассеянно, как будто совсем меня не слушал, и тут же задумчиво спросил, глядя на кастрюлю: – И куда же тебя спрятать, моя прелесть?
– А в общежитии нельзя было оставить? – вскипела я. – Обязательно нужно было весь этот цирк устраивать?
– В общаге сожрут, – лаконично ответил Белов. – А мне второй раз от Машки борщ не перепадет.
– Почему? – против воли заинтересовалась я.
– Потому что я ее бросил.
Я вздохнула. Машку было жаль, она наверняка переживала. Видимо, в душевных страданиях и заключалась та загадочная «болезнь», из-за которой ее не было сегодня на парах. Но одновременно я думала и о том, какая Машка глупая. Ведь всем известно, что большего раздолбая и бабника, чем Ярослав Белов, у нас в универе не найти.
Пока я об этом размышляла, эти почти два метра бестолковой красоты уже двинулись в сторону лестницы.
– А ну стой, Белов! – опомнилась я. – Куда ты пошел? Студсовет вообще-то в другой стороне!
– Саня, слушай, – проникновенно сказал он, обернувшись и уставившись на меня своими невозможными синими глазами.
– Я не Саня! – привычно рявкнула я. – Саня у тебя в подъезде пиво пьет и сигареты стреляет, а я Александра.
