– Алиса, ты не должна подвести меня!
Я в слезах смотрела на дядю и не понимала. Я не понимала, почему должна выходить замуж за Богдана. Мало того, что он старше меня на целых двенадцать лет, так еще и славится в нашем городе своим бандитским прошлым. Я уверена, что и настоящим.
– Да, но…
– Алиса, никаких «но» нет и быть не может.
Дядя устало опустился в кресло и вытер пот со лба. В последнее время он неважно выглядел, и я всерьез опасалась за его здоровье.
– Но он бандит! – выпалила, чувствуя, как слезы подкатывают к глазам.
– Не пори чушь! Он крупный бизнесмен и ты должна это запомнить.
– А ничего, что две его первые жены в могиле, а третья вообще пропала?!
– Тьфу на тебя, дурная девка! Ты где этих сплетен-то хваталась?
– В Караганде… – совсем тихо прошептала я.
– Богдан Владимирович очень хороший человек и не оставит тебя без гроша.
– Да на фиг мне эти ваши гроши?
– Алиса! Когда я умру, я хочу знать, что мой бизнес не разодрали на части гиены.
– Так и оставь ему наследство. Я-то здесь при чем?
– А при том, дура ты этакая, что тебя разорвут на части первой. А Богдан тебя защитит. К тому же он очень любит тебя.
Я устало опустилась в кресло дядиного кабинета и принялась осматривать свой маникюр. Дядю переубедить невозможно, это я знаю уже давно. Десять лет как он воспитывает меня после смерти родителей. Мама была его сводной сестрой и, по сути, я дяде седьмая вода на киселе. Я могу просто взять и свалить куда глаза глядят, но… мне его жалко, и я искренне верю, что он хочет позаботиться обо мне. Только для меня его забота как кость в горле.
Короче говоря, куда ни кинь – везде клин.
– Алиса, я не хочу, чтобы тебя разорвали шакалы.
– Дядя, ну что за бред?! Какие шакалы? Я что – Маугли?!
– Ты выйдешь замуж за Богдана и точка.
– Прости, но нет!
– Ах так?! Тогда я запру тебя в твоей комнате до самой свадьбы.
– Только попробуй! Моя матушка не одобрила бы твой выбор.
– Твоя матушка порадовалась бы, что дочка хорошо пристроена. Все, разговаривать больше не о чем.
– Нет!
– Дима! – дядя позвал своего помощника—амбала, чтобы тот проводил меня в комнату.
Ну конечно… он знает мой нрав, страхуется.
И все равно я сбегу.
***
Конечно, я никуда не собиралась сбегать, на эмоциях чего только не пожелаешь. Дядю Васю я бы не бросила ни за какие коврижки, и за все остальные деньги мира тоже не бросила. И, сказать по правде, искренне верила и надеялась, что смогу уговорить его не отдавать меня страшному Богдану Вертелецкому. Была уверена, что так и будет – дядя Вася меня любит, он не предаст.
Мы столько пережили вместе, и всегда он оставался единственным человеком, на кого я могла опереться в трудную минуту.
Шло время и ничего не происходило. Я училась в институте, принимая ухаживания парней благосклонно, но не без маеты. Почему-то мне никак не удавалось влюбиться, и я от этого очень страдала.
Все подруги-одноклассницы и однокурсницы сменили уже не по одному парню, а я все оставалась одна-одинешенька и ничего не могла с собой поделать. Ну не нравились мне эти «прыщи недозрелые».
Вот дружить – это да! Прикалываться вместе с парнями, заливать смешные ролики на ютуб, куражиться на вечеринках – пожалуйста. Но это всё было отнюдь не про любовь…
Я уже и забыла про тот разговор с дядей, когда однажды он снова позвал меня в кабинет, предварительно выгнав оттуда Петра – своего старого помощника во всех делах.
Петруша, так его называли в нашей семье, был настолько старым, что никто не знал сколько ему лет. В семье дяди он верой и правдой служил уже лет семьдесят, еще в конце сороковых попав в дом моей бабушки по маминой линии то ли подростком, то ли взрослым уже мужчиной. Сирота без памяти и гроша за душой так и остался в доме – другом и первым помощником. Своей семьи Петр так и не завел и после смерти бабушки дядя Вася и его отыскал в доме престарелых, чтобы вместе со мной забрать к себе. В это место его сдали как недееспособного и лишившегося опекуна инвалида.
