Иногда наша жизнь кажется размеренной и скучной, мы смотрим
кино и думаем: «Вот бы и мне такие приключения, уж я бы им
показал!» Но когда дело доходит до реальной заварушки, мы прячем
голову в песок. Почему? У всех по-разному. Я предпочитаю об этом не
думать, особенно, когда уже торчу клювом в песке.
***
Многие люди считают, что совершеннолетие – особенный возраст,
после восемнадцати всё становится как-то иначе. Мой же мир в
восемнадцать перевернулся полностью. Я проснулась от сильного шума.
Голова ныла в унисон окружающему меня гулу, во рту стоял стойки
привкус железа и пыли. Где я? Открыть глаза и оглядеться по
сторонам – самая глупая идея на свете. Почему? Всё просто. Плотная
повязка лишала меня малейшей возможности что-либо рассмотреть, зато
давящий на уши, свистящий звук вращающихся лопастей вертолета я
узнала без труда. Откуда? Вы бы знали, сколько лет родители
пытались затащить меня в эту адскую машину. Кажется, кому-то это
удалось.
- Она очнулась. Снимите с нее повязку и развяжите, - прозвучал
знакомый голос. Когда-то он читал мне сказки на ночь, будил меня по
утрам в школу и утешал после первой двойки. Сейчас я будто услышала
его впервые: вместо доброты и нежности в нем звучало лишь презрение
и разочарование. Самое болезненное разочарование в мире –
разочарование родителя в своем ребенке. Вместе с этим голосом и
началась моя новая жизнь.
Когда вертолет приземлился, кто-то больно схватил меня за плечо,
поставил на ноги и снял повязку. Ослепленная ярким солнцем, я
прикрыла глаза ладонью. Очередная бесполезная попытка хоть как-то
улучшить ситуацию. Понять бы еще, что это за ситуация, с чем её
едят, чем запивают и надо ли закусывать.
- Что здесь происходит? Где я? - глаза постепенно привыкали к
свету.
- Ты на пути в тренировочный лагерь Ассоциации.
Я глубоко вдохнула, отгоняя от себя непрошенный страх. Страх
увидеть разочарование в глазах стоящего позади меня, самого
близкого человека. Обернуться. Убедиться, что это она, а не кто-то
чужой, но очень похожий. Нет. Ни один ребенок не спутает свою маму
с кем-то другим. Это она. Уши готовы были это подтвердить, глаза не
требовались.
- Я же сказала, что не поеду! – лучше уж замуж против воли, чем
в тренировочный лагерь Ассоциации. Ох, где ж ты мой престарелый
миллионер со вставной челюстью? Я готова. Эй, швартуй свой феррари
и вези меня в лазурные дали. Ладно, мне даже девятка по мокрому
асфальту в третьесортную хрущевку пойдет, лишь бы подальше
отсюда.
- Ты рождена для Ассоциации, у тебя никогда не было выбора, -
она с силой схватила меня за плечо и грубо выволокла из вертолета.
Неприятная ноющая боль в голове не давала сосредоточиться и
привести в порядок мысли, оценить ситуацию и что-то предпринять. Да
и что я в сущности могла? Кричать «спасите-помогите»? Кому? На
вертолетной площадке суетились люди в комбинезонах с вышитой на
нагрудном кармане витиеватой буквой «А», но до меня им совершенно
точно не было никакого дела.
Плечо вновь обрело свободу. Я, наконец, смогла успокоить
сбившееся дыхание и оглядеться. Это было самое прекрасное место,
что мне доводилось видеть в жизни. До самого горизонта тянулась
горная гряда, на самых высоких пиках плотной сладкой ватой лежал
туман, солнечные лучи пронизывали его, освещая все вокруг.
Вертолетная площадка располагалась на горном плато достаточно
внушительного размера. С пространственным мышление и определением
размеров на глаз у меня всегда были проблемы, но то, что на
вертолетной площадке умещалось три вертолета, небольшое двухэтажное
здание-кубик и пара десятков человек – показательно.
Я шумно вдохнула чистый горный воздух. Не так уж и плохо. Мне
вполне могло здесь понравиться, если бы ни одно но. Каждой
клеточкой своего тела я осознавала, что нахожусь на высоте в
нескольких сотен метров, если не тысяч. Некуда бежать, некуда
прятаться. Только я и мой самый большой страх. Страх высоты. Я с
самого раннего детства боюсь ее так сильно, что стоит оказаться
выше второго этажа дома, впадаю в неконтролируемую панику, а иногда
даже теряю сознание.
