Глава 1
В расстроенных чувствах
Июль 1932 года
Отъезд из Шлиссельбурга больше всего походил на бегство, но от кого именно она бежала, Лиза не знала и сама. От себя, наверное. Но от себя не убежишь, даже если очень захочется. Тем не менее Лиза «ударилась в бега». Ни с кем не простившись и не рассказав никому о своих планах, собрала по-быстрому дорожную сумку, загрузилась ночью в свой старенький автожир да и рванула – прямо с крыши дома на Смолянке – куда глаза глядят. А глядели они у Лизы на Новгород, так что в «обетованные европы» она улетала именно из старой столицы.
Сдала автожир на долговременное хранение, поднялась на рассвете на борт пассажирского экспресса Новгород – Свеаборг – Стокгольм и до самого Стокгольма сидела в ресторане. Почти не ела. Пила горькую. Алкоголь, однако, не брал, и сна ни в одном глазу. Зато едва сошла на шведскую землю, сразу же поняла, вот оно! Она уже, что называется, носом окуней ловила и ни о чем кроме как уснуть думать не могла. Поэтому не откладывая в долгий ящик перешла на борт стоявшего под парами грузопассажирского пакетбота, идущего в Амстердам, бросила «кости в койку» и спала всю дорогу, как малое дитя. Без снов, без утреннего похмелья, вообще без всего.
В Амстердаме проснулась. Вышла под мелкий дождь, обещавший вот-вот обернуться ливнем, и поняла, что прежняя жизнь закончилась, однако новая еще не началась.
«Чистилище!»
Ну, где-то так все и обстояло: Лиза оказалась в паузе между «тем и этим». Не в первый раз, положим, но оно и к лучшему. Опыт – «сын ошибок трудных» – подсказывал, что ничего ужасного не произошло, а поправить настроение можно множеством проверенных способов. Выбирай – не хочу!
Для начала следовало задействовать артиллерию среднего калибра: шопинг и шоколад. В запасе оставались классические – коньяк и роскошь. А еще прогулки под парусом в штормовом море… Индийский грасс… Аргентинское танго… Да мало ли что в голову придет! Можно, например, пострелять из чего-нибудь смертоубойного. Грохот, отдача и запах сгоревшего пороха хорошо поднимают тонус и бодрят не хуже купания в проруби!
«Или вот, покрутить фигуры высшего пилотажа… В грозовом небе… На спортивной машине с зашкаливающим ускорением…»
Звучало соблазнительно и работало на ура! От одного предвкушения у Лизы подскочил пульс и едва не случился оргазм. А если все это на самом деле? В смысле горячий кофе, калабрийская граппа, франкские эклеры… Или наоборот: горячая ванна, холодное шампанское и земляника со взбитыми сливками? Но если не сработает ни один из этих заточенных на борьбу с меланхолией инструментов, оставалась еще артиллерия главного калибра – разврат! Ну, разумеется, не разврат. Разврат. Разврат! И все с большой буквы и курсивом. А уютный такой и знакомый по довоенному опыту «отпускной» разврат. Найти себе мальчика помоложе да покрепче телом. Их тут, к слову, должно быть много.
«Викинга какого-нибудь… Датчанина или шведа… Или все-таки для такого случая лучше присмотреть девочку?»
Девочки настроение поднимают никак не хуже. И опять же Амстердам самое то место. Здесь полным-полно крепкотелых и пышногрудых блондинок, хотя для такого случая лучше подошла бы стройная южанка. Какая-нибудь итальянка или испанка…
Под размышления о главном Лиза доехала на извозчике до отеля и не мешкая вселилась в один из двух номеров люкс, занимавших весь четвертый этаж. Отель назывался Breitner Hause и располагался на улице Oosterpark, так что из окон Лизиных апартаментов открывался вид на одноименный парк, на другой стороне которого находился комплекс зданий Тропического института, музея и оранжереи. Лиза в Breitner Hause никогда прежде не жила, но как-то обедала в прошлом году сразу после посещения Тропического института. Ей тогда понравилась кухня, месторасположение постоялого двора – центр, но как бы в стороне от столичного шума – и само здание. Вроде бы ничего особенного, но что-то есть. Начало прошлого века. Как бы ампир. Но ампир не себерский или франкский, а нидерландский. Не такой большой, не такой роскошный. В общем, Лизе понравилось.
