По сути, что же это такое – мои душевные излияния? Зачем я всё это пишу, с кем разговариваю – с самим собой? Известное дело, что это значит, когда человек начинает сам с собой разговаривать… Но, если это не сумасшествие, тогда – что? Одиночество?
Безусловно: разговор с самим собой – это некий знак одиночества. И как это может быть, когда тебя окружают близкие и ты от них не получаешь ничего кроме добра? Но что делать – владеет мной неистребимое желание доверить бумаге то, что приковывает внимание, что тревожит в нашей взмученной, как невыбродившее вино, жизни. По всему видать, у меня нет выхода: ведь то, что я вижу, – за меня никто не напишет.
Ах, история эта стара как мир. Если перефразировать изречение царя Соломона, то можно сказать так: в перегруженной мыслью голове рождается много печали.
Скоро уж исполнится две тысячи лет с того дня, когда сняли с креста того, кто за всех нас претерпел муки. Не по себе становится, как подумаешь, каков наш мир, какие теперь мы, человечество…
Как хочется верить, что надежда умирает последней. Но, чтоб не умерла она, необходимо искать выход. И прежде всего понять, в чём состоит угроза сущему.
Бывают всё же и нечаянные радости.
В установившихся и, казалось бы, привычных буднях случаются вещи невообразимые – просто сказачные, которые разве что можно было бы увидеть в необычном сновидении.
Появилось у нас – у пожилой супружеской пары – настоящее сокровище: очаровательное существо – рыжий котёнок. Весь он, от головы до кончика хвоста, просто светится этакой золотистого цвета шерстью и превосходно разрисован светлокоричневыми полосами; усы – белоснежные, нос – нежнорозовый, а глаза – просто-напросто два прозрачных, светлых янтаря.
И мне, за свою жизнь сподобившемуся повидать немало представителей кошачьей породы, теперь повезло следить за этим живым чудом с восхищённым изумлением. Впору протереть глаза, наблюдая за его проделками.
Было Рыжику всего два-три месяца, когда он, не считая возни со всевозможными кошачьими игрушками, занялся ещё таким делом: с нетерпением дождавшись момента, когда ему кинут шарик из скомканной салфетки, прихватывает его зубами, уносит к балконной двери (причём несёт весьма деловито и ужасно потешно) и там принимается засовывать под ковёр и, если не сразу получается, задирать край ковра, потом складывать его пополам – а то и сам заворачивается в него и перекатывается по полу…
Сегодня ему уже почти восемь месяцев.
С самого утра (которое начинается у нас около шести часов) он уже у кормушки и, сразу после приёма пищи, – требовательное «мяу»: найдите мне закатившуюся под диван любимую игрушку – небольшой пластмассовый колпачок от какой-то косметики. А дальше происходит то, чего я не видал никогда в жизни.
Отысканный и брошенный скакать по полу предмет стремительными прыжками настигается – и Рыжик… берёт его – совершенно пособачьи! – в зубы, приносит к тому, кто на этот раз с ним играет, кладет к ногам и ждёт продолжения! И всё это может повторяться бессчётное число раз.
Для меня загадка: откуда он взял такое? Уж не подсмотрел ли однажды, как это делает собака?
Дарит он нам и другие забавные моменты своей молодой кошачьей жизни.
Поутру «здоровается» так: принимая вертикальное положение, тычется мокрым носом в ладонь, трётся головой о руку.
На балконе, заметив снаружи что-нибудь привлёкшее его внимание, делает то, чего опять-таки видеть раньше не приходилось: становится… в позу суслика, то есть сидит на задних лапах, а передние висят вдоль живота – так он вглядывается во что-то.
Из-за угла появляется навстречу в нашем коридоре, неся в зубах чёрного плюшевого кота, который ненамного меньше его самого (до этого он стащил его с дивана). Стόит отбросить игрушку подальше – несётся следом, хватает кота и начинает кататься с ним в обнимку по полу.
