– Медвежий окорок. Настоящий медвежий окорок. Только у нас. Медвежий окорок. Настоящий…
Горбун-зазывала облокотился на перекошенные перила возле входа в таверну и монотонно бубнил заученные слова, исподлобья поглядывая на пустынную улицу. Веки его слипались, коротышка отчаянно зевал, отчего Пригласительная речь то и дело прерывалась протяжными всхлипами. Скоро в сумерках никто и не заметит, что его глаза закрыты, главное не храпеть на весь квартал.
Но зазывала еще не успел окончательно впасть в дрему, когда со стороны Северных Врат показался темный силуэт. При виде прохожего коротышка слегка оживился и даже попытался выпрямиться.
– Заходите, господин, не пожалеете, – в каркающем голосе прорезались подобострастные нотки. – Совсем недорого даже для путника с тощим кошелем. Настоящий медвежий окорок! Только у нас!
Вечернее небо расчертила яркая стрела молнии, следом донеслись отдаленные раскаты грома. После двух сухих недель бог дождя Сырум наконец-то соизволил пригнать в Южные уделы вереницу темных туч.
– Сытная еда! Сухой ночлег! Наше радушие! Ждут вас под этой крышей!
Выкрики горбуна не произвели должного впечатления на позднего прохожего. Он размашистым шагом проследовал мимо, даже не повернув голову в сторону таверны.
Глядя на фигуру в черном плаще, зазывала принялся энергично шевелить губами, собирая во рту слюну. Теперь только и остается, что сплюнуть вслед этому жлобу. Зря, выходит, надрывался, лучше бы и дальше мирно дремал, для видимости бубня себе под нос.
Он уже набрал достаточно слюны для смачного плевка, когда прохожий внезапно остановился. «У него глаза на затылке!» – с ужасом подумал горбун, давясь слюной и готовясь задать деру в случае чего.
Путник резко обернулся и, словно не замечая горбуна, бросил из-под капюшона взгляд на покосившуюся доску, приколоченную над дверью. Тому, кто знал грамоту, выцветшая надпись сообщила бы, что забегаловка называется «Хмельная берлога». Сквозь приоткрытую дверь доносились пьяные голоса, приглушенный смешок, пробивался сладковатый запах жареного лука и кислый аромат дешевой браги.
Неизвестно, что именно привлекло прохожего, но он развернулся и направился к входу в таверну. Зазывала спешно отодвинулся в сторону, пропуская посетителя, у которого над левым плечом торчала внушительная рукоять меча, а в руке колыхалась клетка с толстыми железными прутьями.
Человек в черном не стал утруждать себя, вытирая ноги об облезшую медвежью шкуру на пороге. Он небрежно толкнул дверь таверны, пригнулся и вошел.
Внутри «Хмельной берлоги» большинство грубо сколоченных столов оказались не занятыми. В эти смутные времена мало у кого осталось желание и возможности заседать в тавернах. Лампады освещали всего треть просторного зала, хозяин экономил масло.
В освещенном углу за большим столом расположилась компания из десятка крепких мужичков. Они обильно поглощали брагу из пузатых кувшинов и шумно гоготали, слушая россказни парня с выдающимся пивным животом.
– …А он и отвечает: «Откудова ж я знал, что это коза, а не дварф в рогатом шлеме, ведь здесь темно как у дроу в…» – последние слова толстопузого утонули во взрыве пьяного хохота.
Глядя с порога на раскрасневшиеся лица бражников, Конрад презрительно скривился. Как этих пышущих здоровьем парней до сих пор не загребли в армию, где по ним плачет панцирная пехота? Непростое это дело – суметь откупиться от Цепких Рекрутеров, когда людей в армии отчаянно не хватает.
Еще за одним столом одиноко сидел офицер с двумя малыми Львами на рукаве – нашивками лейтенанта. Его потухший взор был направлен на грязный кувшин, из которого он непрестанно и меланхолично наполнял кружку. Едой вояка себя не утруждал, предпочитая лишь утолять жажду.
