Всем любящим человечество, где бы они ни находились, которые верят, что применение Золотого правила в человеческих взаимоотношениях снимет все тяготы, которые невежество и алчность наложили на человеческую душу, этот роман с уважением посвящается
Автор.
Нижеподписавшийся не присваивает себе право на концепцию "Внутреннего мира", в котором великие экономические проблемы, стоящие сейчас перед людьми, были бы решены в интересах гуманизма и созданы идеальные условия для всех. Эта мысль была главной в работе доктора Т.А.Х. Лоу, ныне покойного, которая попала в руки автора от его вдовы, миссис Мэри П. Лоу. В ней содержится яркое описание идеальных условий, которые могли бы преобладать при практическом применении принципов Свободы, Равенства и Братства в жизни всего человечества, но автор умер, не успев разработать практическую систему, с помощью которой народные массы, находящиеся в нынешнем положении, даже не имея четкого понимания, в чем дело, могли бы оттолкнуться от существующих условий и мирно, эффективно и быстро установить столь желанную систему абсолютной справедливости в сфере распределения, которую он описал. Поэтому было решено подготовить серию томов, иллюстрирующих действие практических методов работы, с помощью которых можно добиться такого результата, а затем опубликовать оригинальный том доктора Лоу в том виде, в каком он был написан, в качестве лучшего финала; и теперь мы с удовольствием представляем читателю первый том этой серии и с уважением просим внимательно отнестись к принципам, которые эти книги должны прояснить.
Джек Адамс.
Глава
I
Мой личный кабинет находился на втором этаже клиники, которую я оборудовал в Канзас-Сити для полного и комфортного осуществления своих трудов в лечении хронических заболеваний. Мебель состояла из большого книжного шкафа, в котором хранилась моя библиотека со справочниками и другими изданиями, полезными в моей практике; письменного стола, нескольких стульев, дивана и других удобств, обычно встречающихся в таких местах. Одна дверь выходила в холл, а другая соединялась с моей спальней, ванной и лабораторией в задней части комнаты. В передней части находился большой эркер, где я часто сидел в задумчивости, скрытый тяжелыми кружевными занавесками, глядя на толпы людей и многочисленные автомобили, проезжающие по улице внизу. На противоположной стороне главного зала, отделенная от него широкой лестницей, находилась гостиная, где я принимала посетителей. В задней части находились приемная и операционная. Обедал я обычно в своем личном кабинете, а еду мне присылали на лифте из ресторана, бывшего по соседству с клиникой.
Как правило, в мой личный кабинет не пускали никого, кроме секретаря, который занимал небольшую комнату над лестницей. Юноша открывал дверь, провожал посетителей в кабинет, а затем докладывал, кто меня ожидает. Если я хотел их увидеть, то проходил по лестнице в кабинет, в противном случае следовало: "Не входить".
Многие из моих пациентов приезжали издалека и размещались в санатории. Другие заходили ко мне в приемную в обычные часы работы, с 9 до 11 утра. В другие часы я обычно находился в своем личном кабинете, читал, думал и писал, или в своей лаборатории, где занимался составлением лекарств и т. д. Но было принято считать, что я часто отлучаюсь, и поэтому люди, желающие увидеться со мной, кроме как в рабочее время, не удивлялись, узнав, что меня нельзя застать на месте.
Такое положение дел стало абсолютной необходимостью, чтобы у меня было время заниматься своей обширной корреспонденцией и изучать болезни пациентов, которые отдали себя в мои руки в качестве последней надежды на восстановление здоровья. Мои успехи в лечении этих больных, от которых отказались как от неизлечимых, были таковы, что санаторий всегда был полон, и я очень редко принимал пациентов на дому.
