«Ну пожалуйста!» - думаю я, когда иду через железную дорогу к
посадкам, ругая свою одежду и себя.
В Кречетском намного холоднее, чем в городе, а я к тому же в
тонком платье, с неудобной сумкой с вещами, в которой нет ничего
теплого. Да и это платье теперь кажется каким-то коротким. Для
города – оно было нормальным, но для лесной окраины – оно просто
карикатурно.
«Вот, у тебя каникулы, а бабушка в поселке одна. Старикам нужна
помощь. Катя, поехала бы ты к бабушке на недельку, другую, помогла.
Старушке было бы приятно…» - вспоминаю также слова мамы.
Конечно же я согласилась, и пусть лето после первого курса я
планировала провести совсем не так. Хотела найти подработку,
пообщаться с подружкой. Слабохарактерная мямля…
А теперь иду сквозь заросли посадок к бабушке, проклиная дорогу.
Потому что она очень… пугающая. Никогда не думала об этом, потому
что всегда приезжала сюда с мамой. К тому же, не удивлюсь, если
заблужусь. С моим топографическим кретинизмом это вероятнее
всего.
Кеды шаркают по дорожке. Я отодвигаю ветви. Сердце колотится. И
мне хочется хныкать от досады. Постоянно оглядываюсь по сторонам.
Я, по закону подлости, иду совершенно одна, потому что сегодня в
автобусе ехало мало народа. Бабульки, что составляли мне компанию,
пошли на противоположную сторону поселка. Увы, но дом, который
приобрела моя бабушка, был на отшибе. Зато продавался очень дешево.
И я понимаю, почему.
Плутая по еле заметной тропе, не видя края этих посадок, в полу
болотистой почве, словно лес, честное слово, я задумываюсь, что
мама не особо печется о моей безопасности, а может, и вовсе не
заинтересована в том, чтобы я дожила хотя бы до зрелого возраста.
Отправить дочь, пусть и восемнадцати лет, одну, во всеми забытый
поселок, в дом, который за километр от автобусной станции, путь в
который лежит через посадки. Завидую родительскому поффигизму.
«Неужели, я заблудилась?» - паникую, потому что, по ощущениям, я
уже должна была выйти на дорогу возле трансформаторной будки.
Но конца леса все еще не видно.
Неожиданно, какая-то тень мелькнула сбоку. Я обернулась,
вздрогнув. К голове притекла вся кровь, и подкралась тошнота. А еще
мне так обидно от всей этой ситуации, наверное, даже больше, чем
страшно.
Вроде никого… Мне от страха всюду мерещится преследователь. А
теперь уже вспоминаю, как видела недалеко от остановки парня в
капюшоне, не придала значения, но и не видела, куда он пошел. Что
за мысли…
Позади меня хрустит ветка, снова оборачиваюсь, и снова никого. Так
и до нервного срыва недолго.
Резко разворачиваюсь, ускоряясь, но… врезаюсь в кого-то
твердого. Вскрикиваю, падаю на землю, больно ударяясь ладонью о
острую ветку и поднимаю взгляд.
Ой, мамочки.
Ко мне приближается высокий парень. Это тот самый, что был возле
остановки. Неужели…
Затравленно смотрю на него, немного отползая назад. Взгляд
цепляется за его черные массивные берцы. Один удар в таких, и я
умру на месте. Черные джинсы и черная плотная куртка. Лицо скрыто
капюшоном такой же черной толстовки и банданой, видны только
темно-серые глаза.
Замираю на месте. От страха не могу пошевелиться теперь. Гул в
голове и никакой здравой мысли, что предпринять…
Парень подходит ближе, осматривая меня. Его темные брови с
опавшей на них челкой удивленно приподнимаются. А взгляд скользит
по моим ногам к краю платья, который задрался почти до белья. Он
присаживается рядом со мной на корточки, одергивая бандану, что
закрывала его нос и подбородок.
Я теперь вижу его лицо. Плохой знак.
Он не скрывает внешность, значит живой мне уже не выбраться. И
мой дурацкий мозг вместо того, чтобы сотворить план отступления,
анализирует его внешность: красивый, даже очень…
