— Привет, золушка, — слышу мужской
голос и вскрикиваю. Я мокрая, да еще и почти без одежды по колено в
пруду. Я даже повернуться боюсь. Вдруг увидят, что не положено.
— Добрый день, вы не могли бы
отвернуться? Я тут мокрая…
— Меня это совершенно не смущает. Ты
чего делаешь-то тут одна? В лесу? Не боишься волка?
— Волки тут не водятся, сказочник.
Вещи стираю, разве не понятно? — огрызаюсь.
— Так двадцать первый век на дворе.
В курсе про стиральные машинки?
— В курсе. У меня нет такой, если вы
хотите мне купить, то я только за…
— А чего моя мама не дает тебе вещи
стирать у нас дома? – спрашивает он и я только понимаю, кто это…
Кто этот городской пижон, забредший в нашу тихую деревню.
Оборачиваюсь и губы сами расплываются в улыбке. Господи, Костя!
Константин Громов!
— Привет, кнопка, — усмехается он в
ответ, и я со всех ног к нему бегу. Почти прыгаю в объятия. – Как
ты выросла. Это сколько сейчас тебе? Уже восемнадцать?
— Да, да, забирай меня скорей, увози
за сто морей.
— И целуй тебя везде?
— Ну уж нет. Чтобы потом вся деревня
в меня пальцем тыкала?
— Ох уж эта ваша деревня. Когда ты в
город ты планируешь? Тебе учится надо, — мы садимся рядом и я
прижимаюсь к нему. Мокрая, но теперь все равно. И нисколечко не
стыдно. Мы раньше и голышом купались, и я замуж за него хотела. Но
потом он конечно уехал учится, а я осталась со своими мечтами и
отцом алкоголиком.
— Знаю, что надо.
— Школу то как закончила?
— Да хорошо. Ну в смысле, на пятерки
одни.
— И куда планируешь учится идти?
— Не знаю, — я замуж за него мечтала
выйти, да и училась хорошо, только потому что он с отличием школу
нашу закончил. Под него подстраивалась во всем. Ходила хвостиком, и
он даже принимал это, называл меня своей маленькой невестой.
Когда он уехал учится, мне было
только тринадцать. Виделись мы не часто. Примерно раз в год, он
навещает мать, которая у него тут живет и меня. И каждый раз я жду,
что он предложит мне уехать с ним, забрать моего отца на лечение и
конечно жениться на мне.
Спустя пять лет я перестала верить.
У него там карьера намечается, он постоянно путешествует. Зачем ему
деревенская подружка?
— Чего не знаешь – то?
— Да не могу я отца оставить, Кость.
Он умрет без меня.
— Ему и с тобой недолго
осталось.
— Да пошел ты! Не говори так! –
вскакиваю и иду к воде. Остервенело отстирываю что осталось.
Замечаю вдруг как Костя заходит в воду, с закатанными по колено
штанами. Встает и начинает мне помогать, не боится замарать
фирменную футболку.
Значит вину свою чувствует.
— Прости, Ань. Я понимаю, он дорог
тебе.
— Он единственный, кто у меня есть.
Да, вот такой, но какой есть уж. Мама у тебя тоже, знаешь, не
подарок…
— Не подарок. Но благодаря ей я
закончил школу с золотой медалью и в вузе, пока другие кутили, грыз
гранит науки. Почему она тебе стирать не дает. У нас же хорошая
машинка? Или ты больше не подрабатываешь у нее.
— Подрабатываю конечно. – Где еще
деньги то брать. — Это ее наказание.
— За что? Что у вас еще за приколы?
Давай поговорю с ней.
— Да не надо. Сама виновата.
Замечталась и разбила любимый сервиз.
— Бабушкин?
— Ну. Так что заслуженно, — забираю
у него белье, споласкиваю, и в тазик складываю. Потом не особо
стесняясь его, снимаю платье, оставаясь в одном белье, чувствую,
как горячие волны прокатываются по телу в тех местах, на которые он
смотрит. Совсем бесстыжий, раз так смотрит. Да и я не лучше, если
позволяю смотреть.
Выжимаю платье, встряхиваю и вешаю
на ветку дерева. Нельзя в таком виде в деревню идти. Надо было с
собой сухое взять.
Костя продолжает смотреть, тоже
снимает рубашку, вешает рядом. Брюки. Знает, как на меня его тело
действует. Так что врет он все, не только он гранит науки грыз.
