Виктор смотрел вдаль, любуясь открывающимся из окна пейзажем. Господи, какой чудесный закат. Море чуть штормило, и белые барашки, обгоняя друг друга, представляли собой обворожительное зрелище.
Кораблев купил этот коттедж, стоящий прямо на берегу моря, сразу. Долго раздумывать не хотела Марина, ей все здесь понравилось. Сумма конечно приличная – шестьсот тысяч долларов, но при коттедже была построена небольшая частная гостиница. Посчитав прибыль, которую можно было получать с отдыхающих, Виктор понял: это то, что нужно.
– Видишь, все так, как я тебе и обещал. Отпуск у тебя будет все время летом. А работа твоя – это собирать деньги с постояльцев и сдавать постельное белье в прачечную. Твои навыки, полученные в турагентстве, найдут здесь практическое применение.
– Вот как, – Марина приветливо улыбнулась, – а что же будешь делать ты? Удить рыбу?
– А я уже все сделал, теперь долгими южными вечерами буду попивать глинтвейн.
Волнение на море усилилось. Наверное, к ночи заштормит. Виктор перевел взгляд на детскую кроватку. Два прожитых здесь года прошли как в сказке. Марина родила ему сына. Кораблев арендовал недалеко от коттеджа небольшой причал и катал отдыхающих на всех водных прибамбасах, начиная от лыж, и заканчивая специально приспособленным для этого парашютом. Временами Виктор нанимал работников, но несколько недель ничегонеделания надоедали, и он снова хотел ощутить скорость катера, почувствовать соленые брызги на лице.
Послышался шум открываемой двери. Вошла Марина.
– Ромка заснул на воздухе. Он все время засыпает почему-то, как только я положу его вот под тот ближний кипарис. Волшебный он что ли!
– Здесь все волшебное, Марин. И самое волшебное – это ты.
– Ты тоже у меня волшебный, – Марина обняла мужа, – Знаешь, я же не послушалась тебя. Не могу я не звонить никому. Я так соскучилась по своей старой подружке. Когда я гостила у мамы в Мариуполе, я все же не сдержалась и позвонила Наташе. Ведь ты же запрещал мне звонить из Сочи, а я посчитала, раз я в другом городе, то имею право.
– Ты должна слушаться меня, – Виктор нахмурился, – это очень важно, ты просто не понимаешь.
– Да ничего страшного не случилось, позвонила с почтамта, мы поболтали, я не сказала где мы, просто намекнула, что может, как-нибудь летом вместе отдохнем на море, когда Ромка подрастет.
– Она сказала что-нибудь необычное? То, что могло, допустим, насторожить меня?
– Нет, ничего такого. Разве что Павел звонил ей несколько раз и искал меня. Спрашивал, куда мы могли уехать. Наверное, все еще ревнует, дурачок. Он же не знает, что мы поженились.
– Что-то не похоже на ревность. Считай, что ты меня взбудоражила.
– Хочешь, я ей перезвоню, спрошу поточнее. Я просто не обратила на это внимания.
– Вот что! Ты мне говорила, что никому не рассказывала про меня – боялась сглазить. Значит ни она, ни этот Павел не могут знать, что ты уехала именно с мужчиной. Почему он, спрашивая, говорит «они». Может ты неточно передаешь разговор?
– Нет, я точно помню, Наташа произнесла слово они.
Кораблев крепче обнял женщину и задумался. Что-то подсказывало ему: здесь опасность. Если кто-то в уме связал все события воедино (Кораблев и Марина внезапно уехали), то ниточка, конечно, могла потянуться от Маринкиной подруги. Последняя, понятно, ничего не знает. Но если кто-то настойчиво ее теребил, значит, пытались из этой точки раскрутить весь клубок. Но нет, это ерунда какая-то. Если бы кто-то еще тогда его вычислил – все, смерть. Тогда почему сейчас теребят Наталью? А может этот Павел правда чокнутый? Уехала девчонка, которая когда-то была с ним, он вдруг воспылал. Что имеем, не храним, потерявши плачем, давай искать? Нет, неверно! Что-то не то!
