«Никакой жизни не хватит, чтобы понять, до какой степени всем на всех наплевать. – Эрве Ле Теллье»
Стены родильного дома давили своей стерильной белизной, пытаясь скрыть боль и отчаяние, пропитавшие каждый уголок. Женщина умерла в родах, подарив миру двух крошечных созданий. Тишина, обычно нарушаемая криками новорожденных, казалась зловещей. В одной из палат, чувствуя себя чужим, стоял Корнеев Иван Алексеевич, влиятельный политик, чьё имя гремело в коридорах власти. В его сильных руках, привыкших держать бразды правления, трепетало крошечное тельце девочки. Она – единственное, что осталось от его старой, почти забытой любви, осколок счастья, вырванный из объятий смерти.
С Мариной они провели всего полгода, наполненных такой искренностью и теплотой, которую он давно не испытывал. Беременность Марины не стала препятствием, а, наоборот, укрепила его решимость. Он обещал ей, что будет заботиться о ребёнке, как о своём собственном, защитит от всех невзгод. Теперь же, глядя на эту кроху, Иван Алексеевич чувствовал не только горечь утраты, но и огромную ответственность. Он поклялся, что убережёт её, станет для неё отцом и матерью, сделает всё, чтобы она никогда не узнала о той боли, которая навсегда поселилась в его сердце.
В другой палате, за тонкими стенами, разворачивалась другая трагедия. Близняшка этой девочки, слабая и измученная, боролась за жизнь. Врачи, уставшие от бессилия, приняли тяжёлое решение – отключить аппарат ИВЛ. Но судьба, казалось, решила сыграть злую шутку. В царящей суматохе и спешке работники роддома перепутали имена младенцев. Умирала вовсе не слабая близняшка девочки, которую держал на руках Корнеев, а совершенно посторонний ребёнок.
Иван Алексеевич, погруженный в своё горе, не подозревал о роковой ошибке. Он похоронил "близняшку", маленькое бездыханное тельце, завёрнутое в белое кружево, оплакивая её короткую жизнь. Он не знал, что живая, настоящая близняшка его девочки, увозится в казённый дом, в мир, лишенный любви и заботы. Ей предстоял долгий и трудный путь в детдоме, полный лишений и одиночества, путь, которого она могла бы избежать, если бы не роковая ошибка, совершенная в стенах этого проклятого родильного дома.
Годы спустя, судьба, как нить Ариадны, начнёт сплетать жизни этих девочек, неразрывно связанных кровью и общей трагедией. Но это будет уже совсем другая история, история о поиске, надежде и, возможно, о воссоединении, которое залечит старые раны и подарит долгожданное счастье.
────────────────────────────────────────────
– Вставай идиотка… – мгновенно проснулась Диана от толчка своей "приятельницы" по несчастью. Как ей это надоело… все семнадцать лет, семнадцать лет ненависти, унижений, ради того? Чтобы что? Выйти в никуда? Зачем жить, какой в этом смысл?
Но только подумать о своей бренной жизни дальше ей не дали, выпихивая Диану из кровати. Этот детский дом должен закончиться завтра. Завтра ей исполниться восемнадцать лет, и она покинет эти стены.
Диана поднялась, стараясь не смотреть в глаза обидчице. Внутри клокотала ярость, но она научилась её подавлять. Утром она не хотела сопротивляться… ей хотелось просто встать как-то с кровати…
Быстро натянув старые джинсы и футболку, она вышла в коридор, где уже толпились остальные воспитанницы. Завтра… Завтра свобода? Или новая клетка, просто с другими стенами? Диана не питала иллюзий. Детдомовским редко везло в жизни.
Она спустилась в столовую, в желудке урчало от голода, кормили их из рук вон плохо, но нужно было что-то съесть, иначе у неё не будет сил для очередной борьбы, очередной борьбы с человеческой жестокостью с целью выжить, хотя бы ради себя.
– Приведи себя в порядок, – услышала она голос воспитательницы, которая резко дёрнула её за светло-русую прядь, доходящую до лопаток.
