– Он мне изменил, – сказала она спокойно и так между делом, что я не сразу осознала смысл слов.
Только что она щурилась на блики солнца на воде, всплескивала руками, следя за дочерью-разбойницей, которая отнимала у какого-то несчастного мальчишки надувной круг, обмахивалась ладонью, жалуясь на жару.
Вздыхала:
– Даже вечером никакой прохлады! Духота!
И так же деловито, глядя в сторону, продолжила:
– Они вместе работают. Не знаю, подчиненная или клиентка, но в командировке были вместе. Никогда не думала, что такое случится со мной.
Я все еще тормозила с реакцией.
Невозможно среди всей этой суеты с поиском в недрах сумки темных очков и бутылки воды, с болтовней о работе и кулинарных рецептах сразу уловить страшный смысл, спрятанный за ее спокойным тоном.
Полина – одна из моих немногочисленных подруг. Я не люблю окружать себя толпой людей, лишь бы было шумно. Каждый человек в моем кругу – тщательно отобран, проверен временем и обычно – редкий бриллиант.
Полина очень умная и тонко чувствующая, но закрытая, даже строгая.
Рожденная в семье университетских преподавателей – ее дед в советские времена даже был ректором одного из институтов. Потомственная интеллигенция, коренные москвичи.
Рядом с ней я всегда ощущала себя немного неуклюжей, не очень умной и слишком громкой. Она была настоящей ледяной королевой. Из тех женщин, первое чувство при виде которых – восхищение. Я гордилась тем, что она тоже выбрала меня в друзья.
Наверное, она иначе и не могла рассказывать о самых страшных ударах судьбы – только вот так, почти без эмоций.
Держа лицо.
А ведь у них с мужем была такая красивая история!
Каждый, кто видел ее рядом с высоким импозантным Германом, которому безумно шли строгие костюмы и дорогие часы, сразу признавал, что они идеальная пара. Оба умные, красивые, статные – и будто немного не из нашего века, настолько подчеркнуто уважительно обращаются друг к другу.
Но безумия любви это не отменяло. В начале их истории были цветы охапками, бесконечные беседы о книгах, спектаклях, музыке, обожание, восхищение, предложение через неделю, свадьба в Грибоедовском загсе и, как высшая степень их любви – рождение красавицы-дочки с золотыми локонами и голубыми глазми, подарочной девочки-вундеркинда.
И после этого всего – измена?
Невозможно.
Истерики, чтение переписок, контроль, вранье – вся эта бытовая грязь?
Нет, вообще не про них.
Потому так дико было слышать рассказ Полины здесь, у лесного пруда, куда мы выбрались жарким московским летом выгулять детей у воды.
Дико – вот то самое слово.
Подобная пошлость просто не могла случиться в их идеальной семье, где оба даже спустя десять лет брака обожали друг друга.
Так и хочется спросить – ты не ошиблась, Поль?
Гер ведь не мог…
Но я точно знаю, что мог.
– Знаешь, кто она? – спрашиваю я с замирающим сердцем.
– Нет, видела только профиль ВКонтакте, но он закрытый. На аватарке котенок, имя выдуманное. Я все перерыла, но больше никаких зацепок.
И я осторожно выдыхаю.
С облегчением. И виной.
Потому что та, с кем он ей изменяет – я.
Сейчас. Ну здравствуй, Лана
Я не знаю, что говорить.
Я бы не знала, что говорить, даже если бы это было не про меня.
Я просто слушаю Полину, пока она рассказывает, как проснулась ночью от сообщения на телефоне Германа. Он, как обычно, работал допоздна в своем кабинете.
В темноте спальни экран обжег глаза светом, она потянулась за телефоном, чтобы выключить его – и увидела всего одну фразу. Совершенно невинную фразу, но она перевернула все внутри нее.
Она поняла сразу.
Вот просто сразу, всем сердцем.
Я молчу, пока она говорит. Молчу, обдираю травинку губами, и горький сок растекается по языку. Внутри сосущая пустота, тоннель, ведущий в черноту космоса, в котором воет ветер.
