Москва
– Евгения Александровна, вас к
телефону, – прокричала высокая стройная девушка в спецформе синего
цвета, улыбаясь двум малышкам, моментально повернувшимся на
голос.
– Спасибо, Вера, – поблагодарила
молодая женщина в белоснежном халате, дописывая диагноз.
Нежная и хрупкая, именно так можно
было описать ее. Ее лицо, усыпанное веснушками, всегда привлекало
внимание, и особенно огромные карие глаза, но сама Евгения не
считала себя привлекательной. Обычная и рыжая – думала она,
вглядываясь в зеркало своей съемной квартиры, перед тем как закрыть
веки и моментально повалиться спать после тяжелого дня.
Отмечая, что Вера не уходит,
молчаливо требуя ответа, Липина на секунду оторвалась от
медицинской карточки и добавила:
– Через минуту подойду.
– Там что-то важное. Медсестра из
больницы на проводе, – скривившись, уточнила девушка, намекая, что
это необычный звонок. И еще ей не хотелось, чтобы трубка долго
лежала на тумбе, дожидаясь педиатра. В прошлый раз прошло полчаса с
того момента, как она ее позвала, и только когда собралась случайно
сбросить, то в регистратуру вбежала запыхавшаяся женщина,
извиняясь, начиная разговор. Сейчас Вера решила предупредить о
важности звонка, надеясь, что все пройдет очень быстро, ведь через
десять минут ей нужно позвонить своему жениху на работу. На сотовый
он редко отвечал.
Евгения кивнула, давая понять, что
постарается как можно скорее, и вернула внимание к уставшей
мамочке, поглядывающей на веселых близняшек, дергающих друг друга
за косички, требуя взглядом хорошего поведения.
Наблюдая несколько секунду, женщина
улыбнулась и, шлепнув круглой печатью по листу, проговорила:
– Не переживайте, девочки идут на
поправку. Через три дня жду вас на прием.
– Три дня? Еще? О, мы уже неделю на
больничном. Евгения Александровна, а нельзя никак раньше в сад
пойти? У меня работа. Муж в командировке. Мне очень сложно. А если
с работы попрут? Как я буду их кормить?
Евгения вздрогнула. Она понимала
женщину, знала, что и такое может случиться, но не могла поступить
иначе. Вздохнув, молодая женщина положила руку на локоть матери и
проговорила:
– Попробуйте нанять нянечку или
попросить родственников. Да, кризис миновал, но девочки нездоровы.
После гнойной ангины вам по-хорошему до полного выздоровления еще
недельку дома надо посидеть.
– Ну как же? Они же никого не
заразят… Я попрошу воспитателей давать таблетки. Они знают, как мне
тяжело.
Глянув на карту, где на обложке был
указан номер сада, Евгения нахмурилась. В этот ходит ее Маришка.
Нужно будет поговорить с воспитателями, что их доброта ни к чему
хорошему не приведет. Она прекрасно понимала женщину и даже сильнее
чем нужно, ведь одна воспитывала четырехлетнюю дочь, но не могла
подвергать риску других детей. Глянув на медсестру, с недовольством
посматривающую на монитор, поспешно предупредила:
– Лидия Михайловна, запишите
Стукановых на понедельник, а там будет видно, – заметив, как
женщина расстроилась, Евгения проговорила: – Ничего не могу
поделать. Лечитесь.
Липина поднялась и пошла к двери,
останавливаясь на секунду, чтобы сказать:
– Пусть проходят следующие, я сейчас
подойду, – открыв дверь, она провела по волосам девочки и добавила:
– Выздоравливайте и маму слушайтесь!
Оля и Нина – так звали двух непосед,
закивали и стали тормошить ногами, тут же принимаясь щекотать друг
друга.
– Да, конечно, – с улыбкой
проговорила медсестра и продолжила смотреть в монитор, выбирая
талон на удобное время для Стукановой.
Евгения вышла из кабинета. Чего не
ожидала, так это увидеть полный коридор людей. Хотя теплой зимой –
это обычная картина, особенно на ее большом участке. Кое-как
выбравшись из узкого коридора, где невозможно было дышать, она
направилась в регистратуру. Закрыв за собой дверь, кивнув
недовольной Вере, она взяла трубку и четко проговорила:
