Началось всё почти два десятилетия назад. Мы с супругой в составе небольшой телевизионной группы отплывали из Одессы. Нам заказали фильм. Видовой фильм о Святой Земле и других сакральных точках Вселенского православия.
Обычные телевизионщики. Когда улеглась суета, связанная с размещением по каютам, мы вышли на борт «подышать». То есть, привычно полезли за пачкой сигарет. Перенервничали. Неразбериха при «расселении» была страшная. Но – странное дело – после первой же затяжки почувствовали, что курить почему-то не хочется. Даже противно. Недокуренные, сигареты полетели в море. Они оказались последними в нашей жизни. Мы сразу не поняли, что с нами произошло чудо. Маленькое… Впрочем, курящий человек поймет: не такое уж и маленькое. В общем, для начала нам достался подарок.
Теплоход отчалил. Один святой летал в Иерусалим на бесе. Мы, грешные, потихонечку пошли в сторону Хайфы на «Льве Толстом».
Семьсот паломников. Типичный «срез» вновь воцерковляющегося народа. Некоторые не выпускали из рук чётки, некоторые – рюмки. Один так хорошо посидел в баре, что прямо в одежде прыгнул в бассейн. Ласточкой. А воду спустили – поздно уже было. Потом прикладывал свою забинтованную голову ко всем святыням. «Вот искушение!» – качали головами матушки. Я понял: искушение возникает тогда, когда, не глядя, бросаешься сломя голову вперед.
Мы, отправившиеся с сугубо профессиональными целями, были здесь худшими. Но – присматривались и прислушивались. Как они там поют перед обедом (то есть, извините, перед трапезой)? «Хлеб наш насущный дай нам есть…» Кажется, так.
На святыни мы смотрели исключительно через видеоискатель телекамеры. И возмущались, что снующие кругом паломницы – как курицы, право слово! – словно специально хотят испортить нам картинку. «Вы не видите, что здесь телевидение работает!» – грозно кричал я и разгонял тех, кто без спросу лез в кадр. Этих криков пугались. Телевидение у нас привыкли уважать.
Музыкальный салон на борту теплохода переоборудовали в часовню. Женский голос, смешивая светские и церковные реалии, объявлял: «В девятнадцать часов в музыкальной часовне состоится лекция отца Августина…»
Нам «повезло». Господь послал замечательного миссионера. Его звали иеромонах Августин (ныне епископ; поклон Вам, владыка!). Помимо постоянных выступлений, он едва ли не круглосуточно беседовал с паломниками. Перед прибытием в Хайфу, на исповедь к нему выстроилась многочасовая очередь. Сколько людей тогда впервые всерьёз задумались о своих отношениях с Богом! Благодаря батюшке. Да, каждый из нас может стать для кого-то предтечей Христа!
Почему меня так поразили его слова? К тому времени я уже читал о православии, и мой холодный ум знал многое из того, о чём говорил священник. Так – почему?
Все мы, духи, облеченные плотью, ждем решения своих проблем, и не понимаем, что, духовные по своей природе, они решаются только духом. Слова, будучи плотью, «не пробивают». Но сказанное отцом Августином было пропущено – теперь я это понимаю – через молитвенное сердце. И поэтому – коснулись моей души.
Уже потом вычитал я у Антония (Храповицкого): «…та духовная сила, которая войдет в вас, просветит и примирит с жизнью, будет заключаться не столько в самом содержании ответа, сколько в том обстоятельстве, что светящаяся в облике и речи душа старца перельет и в вашу душу совершенно новое, дотоле вам неведомое содержание». [37, с. 599].
А потом было первое причастие в моей жизни. У Гроба Господня.
Было и ещё незабываемое: мы обвенчались на теплоходе. Слесари выточили из латуни обручи, их обвили цветочками – получились венцы. До сих пор их храним. Венчал архиепископ, ныне митрополит Черновицкий и Буковинский Онуфрий.
