– Что-то вы нас совсем забыли, – приветливо сказал редактор небольшой газеты своему внештатному сотруднику Пантерову. – Пропали, не заходите, а ведь скоро Новый год, давайте, давайте что-то!
Если бы кто-то поглядел на них со стороны, то невольно бы рассмеялся: зрелище было более чем комическое. Огромного роста, неимоверно толстый, с пушистыми усами редактор больше соответствовал фамилии из семейства кошачьих, чем его плюгавенький сотрудник. Антон Пантеров был лыс, и глаза его выражали вселенскую скорбь. Скорбеть Пантеров умел по любому поводу, со вкусом и долго.
Благодушно напутствовав Пантерова, редактор шумно вздохнул и выбрался из-за стола.
– Давайте, давайте что-нибудь светлое, разумное и вечное, – сострил он. – И не забывайте, что вечное требуется до последней пятницы месяца. Да нет же! Раньше. В пятницу газета выходит, день на вычитку, день на верстку, это значит, – он послюнявил жирные пальцы и перевернул лист календаря, – это значит, у вас срок до будущего вторника. Дерзайте, Пантеров, читатели вас любят!
Улыбаясь собственной остроте, он важно прошагал мимо грустного Пантерова. Тот сосредоточенно смотрел на свои ботинки. У левого начинала предательски хлюпать подошва.
«Легко сказать: «давайте светлое», – угрюмо думал Пантеров, шагая по вечерней улице, – а если у тебя дома ворчливая жена, сломанный холодильник и трое детей, которые калякают письма Деду Морозу, получать которые должен я? И доставать все, что они понарисовали?».
Он вспомнил, что с утра ничего не ел, кроме печенья с чаем, и сглотнул голодную слюну.
Дома его встретила жена в отнюдь не соблазнительном халатике.
– У Камиллки запор, – твердо сообщила она с порога. – Нужна сухая ромашка. Я клизмочку поставлю.
Из ванны доносилось плаксивое кряхтение. Трехлетняя Камиллка ныла, методично раскачиваясь на горшке.
Из комнаты выскочили ее близняшка Тамилка и пятилетняя Софочка.
– Папа-а-а! – повисли они на Пантерове. – Ты что нам принес?!
– Потом, потом, – отмахнулся устало Пантеров. – Да погодите галдеть! Мама что говорит?
– Что-что?! Оглох, что ли?! – заорала жена, перекрикивая вопящую Камиллку. – Ромашку возьми и кафиол, слышишь?! Подожди, зайди в продуктовый, масло закончилось растительное и сахар.
– Я же позавчера сахар покупал!
– Это же твои дети чай сладкий требуют! Что, я весь сахар потребляю?!
– Мама-а-а, не поюсается! – снова захныкала Камиллка.
Пантеров вышел за дверь. Есть ему расхотелось.
«Ну, вот о чем тут можно написать? – думал он по пути в аптеку. – Как может вообще вдохновение прийти в этом бедламе?! Юная девушка ждет любви и происходит чудо: она выходит в магазин и встречает прекрасного молодого парня? Нет, старо, банально… Одинокая бабулька, отчаявшись увидеть своего сына и его семью, живущих в другом городе, в новогоднюю ночь выглядывает перед сном в окно и видит, как у подъезда останавливается роскошная белая машина и из нее вываливаются ее нарядные внуки с подарками, крича: «Здравствуй, милая бабушка!» Следом появляются красивая невестка и сын, убеленный сединами. Он взволнованно опускается перед старушкой на колени и шепчет со слезами на глазах: «Прости, мама». Все это на лестничной площадке, бабулька в байковой ночнушке, соседи выскочили смотреть. Все умиленно вытирают слезы, растроганная бабулька ставит чайник и зовет всех, включая соседского кота, пить чай! Хеппи энд! Чушь! Избито, не ново.»
– Мне ромашку сухую и кафиол, – буркнул Пантеров миловидной аптекарше, и взяв покупку, отправился в продуктовый магазин.
Дома его встретил детский ор, натужное гудение стиральной машины и густой запах тушеной капусты.
– Есть будешь? – спросила жена. – Она никак еще. Давай ромашку. Завтра врача вызову. – Садись, ешь, там тушеная капуста с котлетой.
