Человек вышел из вагона на небольшой станции, быстрым шагом пересёк железнодорожные пути и остановился. Он поставил на снег увесистый чемодан, который держал в руке, протер очки и осмотрелся вокруг. На нем была длинная шинель без погон, офицерская фуражка, да длинный шарф в несколько раз обернутый вокруг шеи. По лицу сразу было видно, что этот человек интеллигентный, воспитанный и хорошо образованный. Редко встретишь в такой глуши подобных людей, да и что им тут делать, все благородные сбежали ещё в революцию. Не прошло и нескольких минут, как послышался гудок паровоза да скрип колёс и поезд медленно тронулся. Состав стал набирать скорость все быстрей и быстрей, чёрный дым окутал все здание маленького деревянного вокзала, но сильный ветер быстро разнес его по всей станции. Метель только начиналась, появлялись снежные заносы, да сугробы. Вот состав мелькнул последним вагоном, который со стуком скрылся в снежной мгле. На улице быстро темнело, наступал вечер, рядом с вокзалом в начале и конце маленького перрона горели керосиновые фонари, которые качались и слегка поскрипывали на ветру. В окнах старых домов небольшого посёлка, который находился сразу за вокзалом, стал появляться свет. Незнакомец поднял свой чемодан и направился в сторону перрона в надежде зайти в вокзал и немного согреться.
– Эй, товарищ! Вдруг услышал он незнакомый голос. Человек обернулся и увидел перед собой старика. Старик был небольшого роста, с рыжей бородой, одной рукой он придерживал высокий воротник теплого тулупа, прикрываясь от сильного ветра.
– Позвольте поинтересоваться, ваша фамилия не Плешаков?
– Моя? – Удивился незнакомец, – именно Плешаков, Валентин Данилович. Простите, с кем имею честь…
– Игнат меня зовут, а фамилия Панкратов. Председатель меня послал, говорит, встретишь человека на станции и доставишь в село, всё честь по чести!
– Вот как? Сам председатель говоришь? – Переспросил Плешаков.
– Именно, – ответил Игнат. Давайте ваши вещи, я донесу, вон лошадка стоит. Игнат показал на недалеко стоящие сани и привязанную лошадь к палисаднику вокзала.
– Да нет, что ты Игнат, я сам донесу. – Плешаков взял свой чемодан и они направились к лошади.
– Вы усаживайтесь поудобнее, и тулупчик на себя накиньте, дорога дальняя будет, ежели повезёт, то часа через полтора-два доберемся. Игнат взял овчинный тулуп, на котором сидел сам, стряхнул его от снега и подал Плешакову.
– Вот, без этого тут нельзя, это вам не город.
– Что ж, спасибо тебе Игнат. Через несколько минут они тронулись в путь. Дороги совсем не было видно, только тусклые огоньки в домах небольшого посёлка были ориентиром. Скоро посёлок закончился и последние дома остались позади. Некоторое время они ехали вдоль посадок, за которыми тянулось железнодорожное полотно, но вскорости им пришлось свернуть в сторону, в чистое поле. До села Новгородовка от железнодорожной станции им пришлось ехать по заснеженным полям, да почти вслепую, ведь похоже с этого вечера, и на всю ночь разбушевалась настоящая снежная вьюга. Лошадь, проваливаясь в снег, тяжело тащила сани. Игнат её не торопил, только иногда приговаривал:
– А ну родимая, давай, давай. Плешаков закрыл лицо воротником тулупа, снег с сильным ветром хлестал по глазам, отчего приходилось жмуриться и отворачиваться в сторону.
– Я, конечно, извиняюсь, но дюжа интересно знать, вы учительствовать у нас будете? – С любопытством спросил Игнат.
Плешаков улыбнулся.
– Да, преподавать математику и физику. Хотя и не только это, мне предложили быть директором школы.
– Ого! – Удивился дед. – Это что же в нашей-то деревне теперь семилетка будет?
