Как-то в вечер дивный, звездный
Я бродил один у моря.
Ветер пел мотив бесслезный,
Лес качался, песне вторя.
Волны ноги мне ласкали,
Сверху хитро, ну, кокетка!
Мне глаза луны мигали,
Словно в зал глядит субретка.
Я все шел, пути не зная,
Вдруг услышал звук свирели.
Будто внял я звукам рая.
Будто эльфы тихо пели.
Кто играет так печально?
Где укрылось то созданье,
Что выводит звук кристальный,
Шлет мечты в мое сознанье.
Я прошел немного дале.
Там, где сосны к морю льнули,
Встретил тень самой печали.
Думал: Грежу ль я? Не сплю ли?
Юн был тот певец прекрасный.
Был налит младою силой.
Так красив, как месяц ясный.
Может, он грустил о милой?
Как прервать я мог страданья?
Тот поймет, кто был томимый.
Может, песнь была посланьем
Ей жестокой, ей – любимой?
Я стоял во тьме пустынной.
Ночью нет нужды скрываться.
Знать хотел я ту причину,
Что изводит так страдальца.
В те минуты, словно в сказке,
Я увидел образ Евы.
Стан сребрился лунной краской.
К морю шло виденье девы.
Мой певец воскликнул громко.
Ждал? Не ждал сего явленья?
Там, у самой моря кромки,
Слушал он ее веленья.
Миг, – и дева, словно призрак,
Скрылась в чаще леса темной.
Мой Орфей, никем не признан,
Вслед смотрел ей грустно, томно.
С тех событий год уж минул.
Вновь я в край морской вернулся.
В край, который зря покинул.
Будто спал – и вот проснулся.
Вновь я там, где с морем в ссоре
Ветер ветви сосен треплет.
Там, где чайки в вечном споре.
Там, где время тихо дремлет.
В вечер звездный, чуть туманный,
Вновь брожу и спать не в силах.
Слышу звук у леса странный.
Плач? Покой волною смыло.
Близ подножий сосен стройных
Кто-то в белом тихо плачет.
Средь просторов спящих, вольных
Что рыданья эти значат?
Ближе, ближе… Боже правый!
Вся седая, в белом платье,
Чья то мать, но облик странный, —
Лик старухи с ладной статью.
Кто ты, странник? Нет, не бойся!
Я не призрак в час ненастный.
Если страшно, – в чаще скройся.
Нет? Так слушай быль несчастной.
В девах я, любима Жданом,
Время зря тянуть не стала.
Вскоре, жив семейным ладом,
Счастья лучше я не знала.
Дочь свою мы Дайной звали.
Не дал Бог детей нам боле.
Дочь любя, мы бед не ждали.
Все, однако, в Божьей воле.
Наша дочь росла красивой.
Так, не знав ни в чем отказа,
Стала, словно конь, строптивой.
Может, это все от сглаза?
Суть да дело, дочку нашу
Срок настал уж замуж сватать.
Ясно, – нет девицы краше.
Труд пустой красавиц прятать.
Всех сватов красотка Дайна
Прочь гнала и вслед смеялась.
В том была сокрыта тайна.
Я узнать ее пыталась.
Нет, напрасно. Дочь младая
Все смеялась, все шутила.
Синих глаз огнем сверкая,
В полночь к морю все ходила.
Горько, больно было слышать
Мне от Дайны дерзкий смех.
Как из камня воду выжать?
Ох, следить за дочкой – грех!
Вскоре люди нам сказали,
Что у моря прошлой ночью
Флейты плачь они слыхали.
Слушать песни ходит дочка?
Кто же, кто в округе нашей
Стал играть на чудной флейте?
Юн, и зрел, и кто постарше —
Нам никто не мог ответить.
Только есть одна старушка…
Молвят, вещий дар имеет.
Пусть стара и пусть тщедушна,
Тайным знаньем, мол, владеет.
Мы совет ее спросили,
Все поведав, что тревожит.
Слух про флейту ей открыли.
Может, чем-то нам поможет?
Нам волхва шепнула: Скверно.
Ох, у вас случилось горе.
Ваша дочь влюбилась, верно,
Страшно молвить, в Сына моря!
Раз в сто лет из вод выходит.
Все в одно и то же место.
Трель любви в ночи выводит.
Ищет он себе невесту.
Бог мой! Любит дочь, не зная!
Жить нелепо, с чувством споря.
Все ж не может дочь земная
Стать женою Сына моря?!
Ждан и я скорее к дочке.
Дайна, ты сама ли знаешь,
Кто такой, с кем каждой ночью
Ты восход луны встречаешь?
Вся бледна бедняжка стала.
Молвит:" Нет мне счастья в свете!
