– Ещё один. – Отправляю пустую стопку бармену, а затем, прикрыв
глаза, медленно потягиваюсь. Чувствую, как тепло алкоголя приятно
растекается по телу волнами мурашек, словно кто-то обнимает
изнутри. Градус мягко бьёт в голову, заставляя мир на миг поплыть,
а потом возвращается легкость.
Как хорошо, что я согласилась на это путешествие!
Барная стойка передо мной влажная от капель, пахнет чуть
солоновато, как будто кто-то недавно пролил воду. Передо мной снова
появляется красивенький зелёный шот - яркий, словно выдранный из
джунглей, кусочек лета. Смотрю, как бармен ловко поджигает его. За
стеклом вдруг мелькает отсвет пламени, отражаясь на бутылках. Я уже
готова пить, сжав тугую пластиковую соломинку между пальцев.
Губы сами собой растягиваются в улыбке. Какое-то почти детское
возбуждение пробегает внутри, щекочет. Быстро втягиваю шот,
чувствуя, как по языку скользит то ли тепло, то ли резкость, а
следом слизываю с губ лимонный фреш. Его кислинка будто щиплет
кожу, пробирается до самого сознания, и это щекочущее чувство
вытесняет любую крепость текилы. Лимон перебивает всё: даже
сладковатую, экзотическую нотку банана, которая едва касается
рецепторов.
Пока что третий не заказываю. Оглядываю зал, не отрывая рук от
стойки, словно она якорь, удерживающий меня на месте.
Вообще-то, хорошей идеей было остаться в номере и не выходить до
конца отпуска. Проваляться в мягкой постели, завернувшись в свежие,
чуть крахмальные простыни, слушая шорох волн за окном... Да,
соблазнительно. Но я уже провела там половину вчерашнего дня после
перелёта и всю ночь, высыпаясь за весь долбанный месяц, если не за
год.
Сегодня днём, правда, хотелось застрелиться. Это невыносимая
боль и одиночество, которые буквально пожирали меня все эти дни,
они так просто не отпускают.
Всё же правы психологи: человеку нужен человек.
К тому же, сегодня Новый год. Было бы совсем странно провести
его в номере, даже несмотря на вкусняшки, которые можно было бы
заказать, и дорогое шампанское, чтобы почувствовать себя королевой.
Можно было бы создать атмосферу праздника, разложить мишуру, надеть
дурацкий ободок с блестящими рожками. Но... чувство одиночества всё
равно сильнее. Оно захватывает всё вокруг и сложно от него
спрятаться.
Так что я решила не дать ему шанса.
– Ещё, – слышу справа короткую, уверенную фразу. Голос низкий,
чуть хриплый, словно его обладатель совсем недавно смеялся или
много говорил. Я замираю и поворачиваюсь к говорившему, чувствуя,
как слева кто-то тоже вторгается в моё личное пространство.
И встречаюсь с синими глазами.
Он смотрит на меня так пристально, так долго, что всё вокруг
будто замирает. Музыка становится приглушённой, шумы клуба
отступают на второй план, оставляя нас в этом странном, наполненном
напряжением, мгновении. Я моргаю, но отвести взгляд не могу.
Почему-то алкоголь весь испаряется из меня, оставляя только
нарастающее тепло где-то в груди. Я моментально краснею, ощутив его
пьянящий аромат.
Он красивый. Эти синие глаза, яркие и цепкие, будто пронизывают
насквозь. Рыжие волосы падают на лоб, но не закрывают лица.
Высокий, широкоплечий, с какой-то почти неуловимой, но манящей
небрежностью. От него исходит приятный, мужественный аромат, чуть
древесный, чуть пряный, и это сбивает меня с толку.
А ещё... от него словно исходит энергия, тяжёлая,
притягательная, и мне становится немного страшно. Страшно от
собственных мыслей, в которых я уже успела расстегнуть пуговицы его
рубашки и пробежаться пальцами по его голой, накаченной груди. От
одной лишь этой картины моё дыхание сбивается. Я понимаю, что мне
хватило всего нескольких секунд, чтобы осознать: я готова
согласиться на всё, что он сейчас предложит.
