Оставалось буквально два шага по потолку до двери в архив. Еще
немного — и я все исправлю, мне больше не будет грозить изгнание и
всеобщий позор.
Я позволила себе быструю торжествующую улыбку.
Чего у меня не отнять — это ума и ловкости!
Поставьте мне зачет по физкультуре автоматом за хождение вниз
головой. И по бытовой магии заодно — за то, что придумала, как
использовать для этого простенькое бытовое заклинание!
По полу ходить было опасно — по слухам, пушистый ковер внизу
жрал незваных гостей. Такое вот у нашего руководства интересное
чувство юмора. И мне совсем не хотелось узнать, какое остроумное
наказание придумает ректор Ригрим, если я попадусь ему в руки!
Присев на корточки, я подцепила пальцами верхний край двери и
медленно потянула его, молясь Хаосу, чтобы петли не
скрипнули.
В груди трепыхались нетерпение и торжество — у меня почти
получилось!
Щель между дверью и косяком неспешно расширялась и оставались
считанные секунды до того, как я достигну своей цели.
И тут я поняла, что происходит что-то неправильное. Кромешная
тьма кабинета стала не такой уж и кромешной — я видела свою
руку.
Из двери лился оранжевый свет!
Что творится?
В архиве должно быть так же темно, как и в кабинете! Неужели я
ошиблась, и там кто-то остался поработать? Может быть, даже сам
ректор?
Я попыталась захлопнуть дверь обратно, но она почему-то не
поддалась. Ее что-то толкало, словно мне мешал сильный ветер,
рвущийся изнутри. Запаниковав, я надавила на дверь сильнее — и на
мгновение перестала повторять короткую строчку мантры.
Бытовые заклинания первокурсников ошибок не прощают - этого
мгновения хватило, чтобы мои ступни потеряли сцепление с потолком,
и я замахала руками, пытаясь ухватиться за настенный
канделябр.
Но ловкость подвела меня так же подло, как и ум.
В животе все сжалось и ухнуло в черную дыру, а я полетела головой
вниз навстречу голодному ковру.
Однако было в этой безнадежной ситуации целых плюса:
1. Дверь я все-таки захлопнула. На лету.
2. Встречи с ковром я умудрилась избежать.
И один большой минус:
1. Меня кто-то поймал.
Поймавшая меня темнота пахла дорогим табаком, терпкой кожей и
старым деревом. И еще немного чем-то тревожным, будто бы давно
потухшим или еще не зажженным огнем. Так пахнет кремень, которым
редко пользовались для разведения костра, но он точно знает, что
может устроить пожар, равных которому не было и не будет..
Я глубоко вдохнула — и не захотела выдыхать. А надо было, потому
что на ухо мне бархатным голосом мурлыкнули:
— Люблю твои сюрпризы, затейница моя… — и потерлись колкой щетиной
о мою щеку. — Но лучше бы ты нарядилась во что-нибудь не такое…
Сложное.
Разумеется, я была не в ученической юбке до пят из тяжелой
многослойной ткани, как в Академии было положено ходить девушкам.
Хороша бы я была вниз головой на потолке в этом одеянии! Но и
кожаные штаны в стиле пустынных кочевников не помешали тому, кто
меня поймал, как следует пожамкать мою задницу.
Я бы с удовольствием залепила наглецу пощечину, да такую, что
звон стоял бы остаток вечера.
Но — увы.
Я узнала этот низкий голос. Только я никогда не слышала его таким
мягким и соблазнительным.
Обычно голос ректора Ригрима, главы Академии Хаоса был резким,
скрипучим и ехидным.
Он никогда не ругал студентов — он задавал ядовитые вопросы,
проходился острыми шутками и жестоко подкалывал.
Никогда не орал — зато после общения с ним хотелось минимум неделю
лежать под большим теплым одеялом, плакать и есть медовые конфеты
без счета.
И никогда не хвалил — если кто-то был особенно хорош, Ригрим просто
долго смотрел на него, сощурив изменчивые, словно Хаос, глаза за
стеклами узких очков, а потом ронял равнодушно и слегка
брезгливо:
