Я проснулась от острого чувства тревоги. Само по себе это ничего
не значило – последнюю неделю я просыпалась так каждый день и
первым делом хваталась за телефон, чтобы прочитать в новостях,
сколько еще людей заразилось коронавирусом, сколько от него умерло,
и какая еще страна закрыла границы.
Сейчас я открыла глаза в темноту. До утра далеко – окна моей
спальни выходят на восток, и я уже привыкла к ранним подъемам, а
тут небо даже не посерело, значит, пока глубокая ночь. Что же
случилось?
Но тут разбудивший меня звук повторился, и сердце мгновенно
сорвалось с места, закупоривая горло и не давая дышать.
Это дверь! Это щелчок замка входной двери!
Я села, резко и быстро дыша. Что происходит?!
Но тут замок щелкнул в третий раз и дверь открылась.
– Я же говорил, она поленится код менять. Какой смысл? –
раздался хрипловатый мужской голос.
– Купи себе футболку с надписью: «Я же говорил!», будешь просто
молча на нее указывать, – прозвучал второй, тоже мужской, но
намного мягче.
Кто это?! Воры?!
И говорят в полный голос, не понижая до шепота? Настолько
обнаглели?
Я попыталась вдохнуть, сглотнуть трепещущее в горле сердце
обратно, набрать воздуха в легкие, чтобы крикнуть, но тут же
передумала.
Вокруг никого нет.
В этом доме по три квартиры на каждом из двух этажей, и уже две
недели как я тут единственное живое существо, не считая
черно-белого кота.
Обычно местные апартаменты сдают туристам на срок от суток до
пары недель, но с тех пор как на острове объявили карантин, я живу
одна во всем доме.
Скорее всего, код на электронном замке и правда нечасто меняют.
Кому это нужно? Туристы приехали, пожили, уехали – и все. Раз в год
– и то много.
Я как-то раз думала об этом, но вскользь. На Кипре низкий
уровень преступности, никто не будет заморачиваться съемом квартиры
через Airbnb, чтобы потом прийти к туристам, заселившимся позже и
украсть их сувениры.
– Видишь, нам повезло, никого нет, – снова раздался первый
голос, пока я судорожно соображала, что же делать. – Ну что – ты на
диване, я в спальне?
– Пошел нахер, я с утра не разогнусь после этого дивана. Сам на
нем спи! – в голосе, показавшемся мне более мягким, отчетливо
прозвучало раздражение.
Понятно уже, что не воры. Воры не ругаются, кто где будет спать
в квартире, куда они вломились.
Я подобрала под себя ноги и нервно закуталась в одеяло
поплотнее. Всегда сплю голой, не выношу на себе ни единой нитки во
сне. Но все мои шмотки висят в шкафу или валяются в ванной в
корзине для белья. Расслабилась, бегала из душа в спальню голой,
все равно вокруг никого нет, даже в окно не подглядят.
Кто же знал, что придется принимать гостей среди ночи?!
Сердце незаметно вернулось на свое законное место в груди, но
билось так сильно, что было даже больно. Оно у меня и так не
слишком здоровое, вечно колотится, как будто куда-то спешит, даже
когда я сплю. Сейчас пульс наверное и вовсе запредельный.
– Я длиннее тебя, мне всю ночь ноги поджимать не улыбается.
– А у меня, как ты помнишь, спина.
– Ну и похер тогда, пошли вместе на кровать. Она, кажется,
широкая была. Обещаю, не буду к тебе приставать.
– Вот только друга-пидараса мне не хватало. Как будто на работе
их мало.
Голоса приблизились к двери спальни. Я вжалась в спинку
кровати.
Щелчок, свет – и два темных силуэта в проеме двери.
– Опаньки!
– Вот это сюрпри-и-и-и-и-и-и-и-из!
– Ты кто?
Я кто? Я? Сами вы кто!
Но с моих дрожащих губ не сорвалось ни звука. Только пальцы
комкали одеяло, а я искала какие-то подходящие к ситуации слова и
не могла найти.
– Ху а ю? Вотс йор нейм? – перешел на английский тот, что
повыше. А потом и на другие языки. – Пос сэ ленэ? Инглиш? Дойч?
Эспаньол? Зовут тебя как?
– Ира… – вдруг прорвалось сквозь сдавленное горло.
