Знаешь, друг… Мы с виду не старики. Но ведь старость – это не всегда про тело. Настоящая старость – она в глазах. В том, что ты видел. В том, что прожил.
Иногда посмотришь на парня – молодой, красивый, вроде жизни не знал, а в глазах… будто там целый век. Война быстро старит.
Для меня эта история началась, наверное, ещё в детстве. Как и для многих. Цепочка событий – трагичных и прекрасных – потихоньку привела меня туда, где я сейчас.
Не стану расписывать всю подноготную. Начну с того, что действительно важно. А ребята мне помогут.
Жребий нам выпал не из лёгких. Войны в наше время вспыхивали одна за другой. Власть делила территории и ресурсы, а мы были её инструментом. Нет, я не жалуюсь – нас вполне устраивала такая жизнь. Ведь это была наша работа, и мы её выполняли. Даже больше скажу – мы стали лучшими в своём деле и не представляли жизни без войны.
Ну, что-то меня опять понесло в философию… Давай уже к делу.
Знакомься – с этими ребятами мы и вляпались в ту самую историю, что изменила всё.
Ваня Морозов, «Шприц» – медик.
Спасал нас не раз – и в бою, и после.
Если колет – значит, надо. Если молчит – значит, что-то мутит.
Саня Никитин, «Умник» – снайпер и мозги группы.
Видит всех – его не видит никто.
Даже если не видит – всё равно про тебя знает.
Димка Лебедев, «Малыш» – пулемётчик.
Здоровьем природа не обделила – пулемёт таскал как игрушечный.
Большой, но добрый. Пока не начнётся бой.
Ромка Васильев, «Кот» – водитель и механик.
Руки золотые, голова на месте.
Без него мы бы далеко не уехали.
Димка Логинов, «Рыбак» – сапёр.
Ворчит, плюётся, но работает чётко.
Почему «Рыбак» – не говорит. Мы и не лезем.
Был с нами ещё один парнишка.
Он скоро подойдёт – занятой человек, как-никак. Всегда немного опаздывает.
Ну ничего, придёт – сам себя и представит.
Ну а меня ты и так знаешь.
Ты хотел знать, как всё началось?
Ну вот, слушай.
Сидим мы, значит, в подвальчике какой-то полуразрушенной пятиэтажки. В картишки играем. «Малыш» как раз из больнички вернулся – ему там братья Шприца осколки выковыряли, дырки заклеили и говорят:
– Всё, орёл, лети. Ты здоров как конь, а там – поле непаханое.
Ждём, в общем, очередного задания.
Ну и дождались.
Забегает к нам посыльный – рожа в мыле, в жопе фитиль, и с порога:
– Там Батя сказал – нужно лётчика на аэродром отвезти.
«Батя» – это наш комбат.
– Нашли тоже мне таксистов, – пробурчал Рыбак, не отрываясь от разборки автомата.
Да, дороги у нас были не самые спокойные, а лётчиков берегли. Поэтому могли и группу целую отправить как охрану – ничего удивительного.
Я вышел на улицу.
Там было прохладно – тянуло запахом гари от сгоревших построек.
Серое небо висело низко, с рваными тучами, будто кто-то размазал сажу по облакам.
Где-то вдалеке глухо щёлкнуло – одиночный выстрел или обрушившаяся плита, не разберёшь.
Перебравшись через завал, спустился в соседний подвал – когда-то это был технический этаж жилого дома.
Теперь тут обосновался Батя.
Сдёрнули двери, выкинули старую мебель, поставили стол, к стене прислонили карту.
Из потолка торчали кривые куски арматуры, лампа мигала, как перед смертью.
В воздухе висело всё сразу: сырость, пыль, табак и металл.
Комбат сидел за столом, утыкаясь взглядом в разложенную карту.
Рядом, опершись на стену, стоял парень в лётной форме – худой, измотанный, но собранный.
Форма в грязи, на рукаве запёкшаяся кровь, ботинки в пыли. Видно – не прилетел, а дополз.
Рюкзак у ног, руки за спиной, взгляд прямой, спокойный.
Тот случай, когда человек уже всё понял и просто делает, что надо.
– Звал? – кивнул я.
Батя поднял голову:
– Знакомься, Лёша. Это Андрей – лётчик. Первый класс. Его подбили недалеко, дотянул сколько смог, катапультировался, до нас сам дошёл.
