-Всем привет, целую!-
Я торопилась дописать и отправить письмо дочери. За окном
разыгралась буря и острые молнии стремились показать нам
действенность ночной ковровой бомбордировки. Страх был связан с
возможностью лишиться старенького компьютера при такой атаке
стихий. Надо спешить закрыть почту и выключить скорее мою
единственную связь с детьми и новостями. Закрывались программы
медленно, одновременно с надписью Lubuntu перед экраном возник
светящийся теннисный шарик, ослепивший меня, и наступила
темнота.
Темнота оказалась уютной, я даже успела улыбнуться мысли, что
успела отправить детям письма и ухожу так славно: без маразма, не
обременяя родных уходом за собой.
Сознание никуда не пропало и я похвалила себя за
предусмотрительность: дети жили далеко, своей местной приятельнице
я ежедневно звонила, при отсутствии звонка от меня, у неё были мои
распоряжения, как поступить при моём внезапном уходе. Смерти я не
боялась, жизнь была слишком насыщенной и от того длинной.
Чувствовала я себя замечательно, никаких болей, внутренняя
лёгкость, даже воздушность, позволяющая перемещаться и сталкиваться
с аналогичными туманными плотностями. При некоторых столкновениях
возникали искры разрядов, которые я сытно заглатывала. Вот налицо
дуализм моей новой природы. Эти разряды не только насыщали меня, но
и заметно уплотняли мою сущность, я даже забеспокоилась, что вскоре
потеряю парусность и мой полет прекратится.
Предчувствия меня не обманули, полёт перешел в падение, скорость
возрастала и я отключилась.
Сознание включилось одновременно с болью, чёрт, болело всё и
сразу. От боли я отключилась и вновь полетела. Как мячик, я от
пола-боли взлетала, порыскав в уютной темноте, набирала зарядов от
столкновений, падала в боль и вновь взлетала. С каждым падением
острота боли снижалась и при терпимой уже боли, решила задержаться
в самом низу. Для снятия боли я знала одно средство – дыхательную
гимнастику, но чем тут то дышать? А придётся! Первый вдох получился
судорожным, но вскоре я приспособилась и выровнила дыхание, боль
отошла и прозвучали слова:
- … дыхание выровнилось, она в сознании. Кризис миновал, теперь
княжна пойдет на поправку. -
Надо же, оказывается меня всё же вернули, но зря. Опять придется
поднимать себя и продолжать жить. Вся моя жизнь с тридцати лет шла
под проклятием: “Чтоб жить тебе во время перемен!”
Я дышала, отбросив все мысли и радовалась отсутствию боли.
Кругом были тишина и покой.
Боль отступила, можно уже и прогуляться. Кровать была неудобной,
слишком мягкой и уцепиться было не за что, чтобы встать. Пришлось
сползать, поднять себя на дрожащие ноги не получалось, разогнуть
торс не удалось и осмотр помещения начала из позы Z.
Занесло меня явно не в больницу, интерьер указывал не на
привычную мне современную обстановку. Удивления не было, включилось
любопытство – я попаданка!
Из Z перешла в L, поднять ноги не удалось, но отдышавшись,
начала ощупывать себя: тельце оказалось без привычных накоплений,
лапки были с длинными пальцами и маникюром. От всех обследований
притомилась, вернулась в Z и ушла в сон.
Разбудили меня голоса, моя поза всех возбудила и меня поспешили
ровненько уложить в кровать. Молчать буду, как партизан на допросе.
Народу крутилось много, всё скажут сами.
Даже с закрытыми глазами всех присутствующих в помещении я
ощущала достаточно чётко, как на черно-белом фото, даже цвета были,
но тусклыми. Присутствующие считали меня в отключке и довольно
небрежно обращались с моим тельцем. Меня обтёрли влажными
салфетками, сменили рубашку, все манипуляции проводили после команд
уже знакомого мужского голоса. Дядя помахал над моим телом руками и
я ощутила прилив сил. Мужчина покинул помещение, а четверо женщин
продолжили заниматься мною и моей постелью. Бабский коллектив
переговаривался, и я впитывала информацию.
