- Тань, ну что, заедешь
ко мне сегодня? – голос Вероники звенел в трубке бешеным колокольчиком.
Ну что за манера начинать
разговор без всякого приветствия? Это бесило невероятно, хотя за столько лет я
почти смирилась с этой неприятной чертой характера подруги.
- Наверное, нет, - устало
ответила, смахнув с лица надоевшую прядь волос. – Сижу разгребаю вещи.
- Ой, да бросай ты тряпье
свое, отметим развод, повеселимся! Ты ж теперь сво-бод-на-я! Прослушай только,
как это звучит, а?
Я кинула косой взгляд на
валяющийся на полу голубоватый листочек из загса. Ну да, ну да… Свидетельство
моей нынешней свободы, ага.
- Нет, сегодня никак! –
говорю твердо.
Вообще, у меня были
намерения отметить этот день. Наедине с собой. Я даже в магазине бутылку водки купила,
чтобы, как говорится, напиться и забыться. Бывший мой, наверное, уже укатил куда-нибудь
в путешествие со своей силиконовой куклой, а я вот… Вернулась в свою пыльную
квартиру с парой чемоданов и этой бутылкой. У меня ведь даже закуски нет!
Положив телефон на край
дивана, поднялась на ноги, разминая их, и оглядела беспорядок.
Эта квартира досталась
мне от бабушки еще до брака. Димка уговаривал продать, да я упрямилась,
говорила, что вот будут дети у нас, им и передадим, а теперь вот сижу тут
посреди советской мебели и пытаюсь склеить себя заново из осколков.
Десять лет брака! Десять,
мать их за ногу, лет! И все полетело в тартарары, стоило перед очами супруга
замаячить силиконовым сиськам его новой секретарши. Все так банально, что аж
тошнит! И мало того, что брак мой треснул, так еще и с работы пришлось уйти в
никуда. Не оставаться же на фирме мужа в положении брошенки, чтоб меня жалели и
шушукались за углом. Нет уж, я себя не на помойке нашла! Итак, оказывается, они
с этой Леночкой кувыркались на протяжении нескольких месяцев, пока я по
клиникам ЭКО бегала и анализы сдавала. А она мало того, что буферами своими
тыкала в лицо мужу, так еще и залететь от него умудрилась.
- Сука! – со злостью
пнула я валяющееся на полу платье.
То самое, в котором год
назад мы с Димкой шли на перенос эмбриончика. Счастливое платье, как я его
называла. Правда, беременность была несчастливой и прервалась в четырнадцать
недель, оставив мне на память несколько фото с узи и одно видео, где моя
девочка махала ручками и ножками, как маленький футболист.
Одинокая слезинка
покатилась по щеке, но я вытерла ее упрямо. Не буду плакать! Еще докажу тебе,
козлина, что я достойна большего, и что у меня будут дети! Не от тебя!
Прошла в кухню, рывком
открыла дверцу старенького бабушкиного «Минска», тарахтевшего, словно трактор,
достала бутылку водки и со стуком водрузила ее на стол. Сейчас отмечу!
Первая рюмка прокатилась
по пищеводу, обжигая его, я закашлялась и судорожно хлебнула воды прямо из-под
крана, чтобы затушить пожар внутри. Голову приятно закружило, кожа лица
онемела, пустой желудок раздраженно сократился, требуя еды.
Слава богу, что сейчас
существует доставка. И не надо выходить из дома, светить на улице заплаканными
глазами и избегать людей у прилавков.
В тот момент, когда я уже
собиралась накидать в приложении в корзину колбасы и чего-нибудь еще, как
дверной звонок выдал трель.
Кого это еще принесло ко
мне?
За дверью оказалась моя
подруга с пакетом в руках.
- Отойди, давай, видишь,
Чип и Дейл приехали, сейчас будем проводить интенсивную терапию, - отпихнув
меня плечом, пухляшка-Вика протиснулась в узкую прихожую и критически
осмотрелась.
- Ну проходи, - закрыв
дверь, я кивнула ей на комнату.
— Вот говорила я тебе,
Танька, что инвестиции надо в себя делать, а не в козла этого, а ты мне все
«Димочка такой, Димочка сякой». Козел твой Димочка винторогий, чтоб ему пусто
было! – возмущенно цокнув языком, прокомментировала она обстановку. – Это ж
надо, в таком говне квартира твоя. Ты ж сдавала ее, вроде? Неужели люди соглашались в таком бабушатнике
жить?
