A te, mio caro marito, dedico questo libro
Инициацию мужчина получает двумя способами: через женщину или через смерть, что, по сути, для него одно и то же.
Неизвестный автор
Блондинка, с виду сорока пяти лет, с жемчужными серёжками и убранными назад, в аккуратный пучок, волосами, сидела в просторной гостиной своего дома, купленного в ипотеку двадцать лет назад. Предзакатное солнце выкрашивало её лицо в румяный оттенок, скрывая мелкие морщинки вокруг глаз.
Она пыталась выровнять дыхание с помощью любимой техники, но получалось так себе. Ни одна самая эффективная техника не могла бы помочь успокоиться и убрать из головы назойливую мысль.
После десяти глубоких вдохов она не выдержала и опять схватила телефон, набрала абонента, обозначенного в адресной книге как «Аморе», но через секунду откинула телефон на диван. Абонент «Аморе» был отключён, впрочем, так же, как двести пятьдесят три попытки до этого за последние сутки.
«Где мой муж?» – уже не шептала, а орала назойливая мысль в её голове под бешеный стук сердца.
За пять лет до обеда у Стефании
Рыжеволосая, невысокого роста молодая женщина смотрела на песочные часы своего супервайзера Марии, восседавшей на кресле-троне с высокими подлокотниками, как важная королева, и от этой величественной позы молодая женщина чувствовала себя ещё мельче и неуверенней.
– Ну что с тобой? Ты просто устала…
Рыжеволосая покачала головой:
– То, что я делаю, кажется мне абсолютно бесполезным.
– Почему это? – вздохнула Мария и тоскливо посмотрела в окно.
– Приходят они ко мне на сеансы, а толку? Ходят по кругу, делают одно и то же… Чёрт, мне так хочется иногда просто встряхнуть их.
– Мы не трясём наших пациентов. – Супервайзер равнодушно пожала плечами.
– Да, я знаю, что мы не трясём, это просто пример. – Рыжеволосая оперлась на подлокотник стула, размышляя о том, что, возможно, её меланхолия связана с сегодняшним клиентом.
Это был мужчина. Спокойный, вежливый, с прекрасными манерами, новый клиент, раньше она его не видела. Он говорил тихо, даже робко, рассказывал ей о том, что в последнее время ему хочется умереть.
Застенчивый, сутулый, он был невероятно похож на её отца. Удивительным было не физическое сходство, а то, что он рассказывал о себе. Он говорил о том, что чувствует себя в западне, что в груди всё сжимается, что он словно живёт не свою жизнь. А если и свою, тогда непонятно, зачем он её живет, если всё равно несчастен.
– Мне хочется предложить им что-то по-настоящему действенное. Чтобы результат был почти мгновенным. Чтобы они взяли и посмотрели на своих супругов моими глазами, чтобы увидели, в каком мраке они живут. Что мужья, что жены. Поняли и сделали что-то уже наконец!
Мария понимающе кивнула.
– Волшебной таблетки не существует, – устало произнесла она и добавила: – Возьмите паузу от практики хотя бы на три месяца, сейчас вам лучше не принимать клиентов.
Рыжеволосая покинула студию и отправилась в спортзал. Она била грушу, месила её со всей силы, а внутри, кроме дикой ярости, пульсировала навязчивая идея о том, что все эти бесконечные сеансы не дают мгновенного результата, а хочется, очень хочется, чтобы существовало быстрое решение по спасению не просто браков, а жизней людей.
Если бы у её отца было такое решение, то она не осталась бы без самого дорогого человека в мире, а когда стала взрослой, не пыталась бы спасти этот мир, спасти людей, которые не умеют быть счастливыми.
Она бы не стала психологом и не чувствовала бы в груди всю эту человеческую боль, ей жилось бы намного легче.
«Без миссии жить намного проще, чем с ней», – думала она.
Рыжеволосая колотила грушу и обещала себе и миру, что обязательно найдёт эту волшебную пилюлю, альтернативу долгому психоанализу, что-то такое, что позволит людям не ходить годами на терапию, а увидеть решение и починить свою жизнь за пару часов.
