Глава I
Беседа с тягомотиной
Наступила весна. Казалось бы, живи и радуйся – солнышко светит, птички поют, травка зеленеет, в общем, весь набор весенних прелестей, а у Гошки на душе было пасмурно, как в промозглый ноябрьский день. Он сам, наверное, не мог бы точно ответить, почему. Много было разных причин.
Во-первых, мама, совершенно очевидно, втюрилась в Умарова, частного детектива, с которым познакомилась благодаря Гошке. И Умаров тоже здорово в нее влюбился, таким образом, еще немного, и Умаров окажется его отчимом. Собственно, против него Гошка ничего не имел, он даже славный дядька, но делить маму с ним? Гошке это совсем не нравилось.
Во-вторых, Гошкин родной отец, Андрей Иванович Гуляев, тоже давно не давал о себе знать. Много лет назад он уехал в Америку, и долго о нем не было ни слуху ни духу, а вот прошлой осенью, когда Гошка с мамой отдыхали на Майорке, они случайно встретились с отцом. Радости было! Впрочем, радовались только отец и сын, мама вела себя более чем сдержанно.
Выяснилось, что последние два года отец живет в Германии. Он много раз обещал пригласить Гошку к себе. Сначала на зимние каникулы. Но ему пришлось надолго уехать на остров Маврикий в командировку от дизайнерской фирмы, где он работал художником. Андрей Иванович писал сыну оттуда, посылал деньги и обещал непременно вызвать его в Германию летом. Но вот уже середина апреля, а отец давно не звонил и писем тоже не слал. Может, забыл о нем?
И в довершение всех бед Гошка разлюбил Сашу Малыгину. Он по-прежнему считал ее жутко красивой, но ему стало с ней неинтересно. То ли оттого, что он точно знал – она без памяти влюблена в Зорика, то ли просто так, любовь прошла… Но настроение было вполне поганым. А оттого что мама, например, этого упорно не замечала, делалось еще тоскливее. «Эх, сейчас бы какое-нибудь интересное дело, – думал он иногда, – может, я бы и встряхнулся…»
Но он напрасно полагал, что все кругом такие черствые и ничего не замечают. Маня Малыгина, младшая сестра Саши, все видела, все замечала и от всей души жалела Гошку. Ведь она любила его с прошлого июля, с того самого момента, как впервые увидела его. Он тогда еще помог ей дотащить до квартиры тяжелую сумку. Маня долго думала, и наконец в ее бедовой голове зародилась одна идея. Она решила поделиться ею с Лехой Шмаковым, закадычным Гошкиным дружком.
– Послушай, Шмакодявый, – сказала она по телефону, – надо поговорить.
– О чем?
– О Гошке.
– Ты тоже заметила, да?
– Что?
– Какой он стал квелый?
– Именно!
– Не догадываешься, почему?
– Догадываюсь. Но что мы тут поделать-то можем?
– А если не знаешь, чего лезть, на фиг ты мне звонишь?
– Я, кажется, придумала…
– Насчет Умарова? Какую-нибудь хрюшку ему подложить?
– Еще чего! У них любовь, нельзя людям мешать.
– Тогда что?
– Я придумала, как отвлечь Гошку. А там уж как получится. Может, его мама сама разлюбит Умарова.
– Ну и как будем отвлекать?
– Надо придумать какое-нибудь интересное дело.
– Да где ж его взять, если не попадается?
– Я ж и говорю – придумать!
– То есть как?
– А вот так! Скажем ему, например, что кто-то у кого-то что-то украл…
– Интересное кино! Ты что, умишком тронулась, Малыга?
– Ничего я не тронулась!
– Тронулась, тронулась. Это кого же мы обвиним в воровстве? Может, скажешь?
– Ну, я пока не знаю…
– Вот именно, ни фига не знаешь, а пасть открываешь! Тьфу, я тоже стишками заговорил, от тебя небось заразился. А между прочим, Малыга, ты теперь чего-то реже стала стишатами сыпать!
– Да ну тебя, Шмакодявый, я тебе дело говорю, а ты…
– По-твоему, это дело – незнамо кого незнамо в чем обвинять, чтобы твоего любимого Гошеньку отвлечь? Дурость одна…
