© Шетько М. С., 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.
* * *
Почему нас привлекает тьма? Что такого интересного и интригующего в неизвестности, которая скрывается во мраке? Не кажется ли вам, что это наивысшее проявление противоестественности человеческой природы? Если мы примем гипотезу о том, что человек появился в результате долгого и мучительного процесса эволюции живых организмов, если оттолкнемся от идеи о том, что простейшая одноклеточная жизнь стала в итоге теми, кто топчет эту бренную землю и закупается пивком по пятницам, то совершенно логично напрашивается закономерный вывод – всего этого бы не было без основополагающего инстинкта. Я говорю не о потребности в пропитании или размножении, я говорю о том, что остается, когда экстремальные ситуации обнажают нашу истинную суть. Я говорю о базовом, фундаментальном желании – желании жить. В основе всего лежит потребность любой ценой выжить и, следовательно, оградить себя от опасностей, которые, потенциально, могут этому выживанию помешать. Но тьма, неизвестность… Казалось бы, именно этого мы должны избегать, именно этого должны сторониться. Наши пещерные предки не выходили из пещер и отсиживались у огня, они береглись и остерегались, зная, что неизвестность может равняться гибели. И, несмотря на все, мы здесь. Боимся тьмы, пугаемся шорохов в ночном лесу, оглядываемся, бредя по пустой улице после захода солнца, вздрагиваем, попадая в непривычные, опасные ситуации.
Но, скажите, не было ли у вас в жизни моментов, когда вы шли на риск сознательно и добровольно? Поступались инстинктом самосохранения по одной простой причине, затмевающей все, – любопытство. Этот феноменальный парадокс ставит под вопрос то, что, казалось бы, незыблемо. Та грань, за которой жизнь уже не кажется такой важной. Грань, которая отделяет вас от тайны, от запретного знания. Это может быть желание зайти в чащу в надежде отыскать там источник странного звука, или прыгнуть с парашютом, или нырнуть в глубины океана. Наш мозг призывает одуматься. Он пытается привести доводы и убедить не лезть, куда не просят, но разум ничто по сравнению с творческим началом. Дети с первых дней жизни начинают исследовать и познавать. Да, иногда эти порывы со временем угасают, но иногда они возникают и во взрослой жизни. Желание заглянуть за грань может подвести к черте. И тогда есть вероятность узнать правду, какой бы страшной она ни была. Узнать правду и уже никогда не быть прежним.
Я пишу эти строки, сидя в старом потрепанном кресле, которое не раз переезжало по съемным квартирам, томясь в багажнике моего автомобиля. Я пишу, сложив ноги на удобный журнальный столик. Я порой отпиваю теплый чай из своей любимой кружки и периодически встаю, чтобы пройтись по комнате и собрать мысли в единый клубок, чтобы сказать именно то, что хочу сказать. Не так просто, на самом деле, донести свою мысль. Может казаться, что нужно всего лишь стучать по клавишам или водить карандашом по листу бумаги. Увы, все немного сложнее. Всегда что-то остается за скобками. Это сродни пакету с соком, из которого физически невозможно выпить все. Как бы вы ни пыжились и ни вертели упаковку, пара последних глотков вам все равно не достанется, и, если вы достаточно упорны, будете пытаться и пытаться. В этом, наверное, и есть весь смысл писательства. Это путь. Это бесконечный путь, конца которому нет. Можно лишь максимально приблизиться к цели, но никогда ее не достигнуть. Я хотел бы описать текущий момент настолько подробно, насколько это возможно. Я сказал бы о ночной тишине, затекающей в приоткрытое окно из пустынного двора. Я поведал бы о далеком гуле водопроводных труб и о тихом урчании ноутбука, о едва заметном паре, вьющемся над кружкой, о запахах, вкусах и эмоциях, о теплом свете одинокой лампочки над моей головой и о неловких паузах во внутреннем монологе. Я мог бы расписывать часами и не передал бы отпечаток этого момента даже наполовину. Это невозможно. Это было здесь и сейчас, но это не значит, что все бессмысленно. У вас сложится своя картина. Чье-то воображение нарисует красные обои на стенах, чье-то – серые. И вовсе неважно, какие они были на самом деле. Важно то, что написанные слова обретают свою жизнь. Еще один парадокс, не правда ли?
