Сказка – ложь? Я знаю
точно,
Хоть другим и невдомёк:
Тут Кощей, русалки ночью
И Ягиня между строк.
Морок, дух угрюмой
стужи,
Гнаться будет за тобой.
Тьма иль свет ему твой
нужен?
Не спастись в глуши
лесной.
Да и в городе нечисто,
Люди – зло. Купец и сын
Так хотят, чтоб всё
забылось,
Превратилось в серый
дым.
Пусть любовь то зло
исправит.
Встреча их предрешена:
Девы, что отмстить
решает,
И юнца. Так манит Тьма!
Но не жди любви
покорной:
Будет тут такой урок.
Она будет дерзкой,
вздорной.
Хочешь? Чтению отмерим
срок.
В маленькой уютной избе горела
свеча. Солнце давно укрылось за горизонтом, на лес опустилась тьма,
но дрёма обошла стороной дом богини Мокоши. Денно и нощно она плела
судьбы, нить за нитью создавая узоры человеческих жизней. Пальцы
сами собой перебирали «струны» на прялке, а богиня в задумчивости
глядела в окно, занавешенное вуалью ночи.
Одно неловкое движение – и нить
оборвалась. Мокошь цокнула языком. Не дело вот так из-за
невнимательности ломать судьбу, и чтобы исправить узор, богиня
потянулась за другой нитью. Под руку попалась чёрная. Искать новую
не было времени, потому Мокошь со вздохом связала чёрную и белую
воедино. Так в одной жизни сплелись тьма и свет. Позволительно ли
было соединять их? Для богини позволительно что угодно, и всё же
острые зубки совести где-то глубоко внутри грызли Мокошь, потому
она продолжала следить за той нитью.
Ещё много раз струна жизни пыталась
оборваться. Она закручивалась, терялась среди пряжи, истончалась.
Поворачивалась то белой, то чёрной стороной. Тяжело же будет
человеку, над чьей судьбой работала Мокошь.
Любопытство съедало богиню. Кто тот
человек – мужчина или женщина? Какой путь ему предстоит? Склонится
ли он на сторону тьмы или останется верен свету? В конце концов
Мокошь не удержалась. Она хитро улыбнулась и, прикрыв глаза,
взялась за нить. Образы в голове расплывались, не желая сливаться в
единую картину, и богиня долго не могла сосредоточиться. А потом
охнула, увидев, как надругалась над жизнью одной девушки.
***
Её звали Радислава.
Девочка лежала на траве. Вечер
перетекал в ночь, и небо покрылось оранжевыми всполохами
заката. Заката ли? Мокошь присмотрелась внимательнее. Нет,
не закат. То был пожар – горел дом на отшибе небольшой деревни. А
сарафан девочки был замаран кровью. Тонкая струйка крови текла изо
рта, когда Рада откашливалась. Агония продолжалась недолго – нить
оборвалась, забрав с собой жизнь девочки.
Мокошь перебралась к следующему
видению. Жива! Рада – уже не девочка, а юная девушка, что пышет
дерзкой красотой, лежала под мужчиной. Их губы почти соприкасались.
Тела напряглись – не в блаженстве, а в противостоянии. Радислава
злилась, кидалась проклятиями в мужчину – Руслана, а он ухмылялся.
«Попалась, воровка?» – не ослаблял он хватку, всё крепче сжимая
руками тонкие запястья.
Концовку богиня не застала. Видение
расплылось, и пришлось переместить пальцы ниже, туда, где чёрная
нить оплетала и полностью закрывала собой белую. И снова они
вместе. Ночная тьма, словно дымка, заслоняла вид. Мокошь едва
рассмотрела два обнажённых силуэта в горнице. Руслан лежал на
перине, а руки его скользили по телу девушки. Рада сидела на бёдрах
мужчины и, смущаясь, пыталась задержать откровенные прикосновения.
Она перекинула волосы на грудь. Чёрные пряди волнами струились на
светлой коже, и девушка походила на прекрасную русалку. Рада
прикрывалась ладонями, и Руслан отвёл их в сторону – на миг на
пальце девушки блеснуло обручальное кольцо. Поздно, девочка
моя, поздно. Вы обручились пред ликами богов. Брачная ночь создана
для единства, и кем бы ни был твой избранник, ты ему не откажешь.
Руслан приподнялся. Дыханием обжёг шею невесты и быстро
опустился к груди. Не успела Рада отгородиться, как его губы
коснулись кожи. Девушка вздрогнула. Потом застыла, прислушиваясь к
ощущениям. Руслан, не скупясь на ласки, обводил языком напряжённые
от холода соски. Радислава покрылась мурашками и сжала волосы
жениха. Потом отпустила, так и не решившись прижать его плотнее к
себе, но мужчина и без того понял её порыв. Девушка откинула голову
назад и прикрыла глаза.
