Со всех сторон послышались женский визг и мужские удивительные возгласы. Громко бухнула музыка. Я чуть не подавилась выпитым виски.
– Юху-у-у-у-у! – орет в ухо мне Катька. – Ленчик, Ленчик, ты это видишь?
Она больно толкает меня в плечо, и я, опрокинув очередную рюмку спиртного в себя, встаю из-за стола и оборачиваюсь к импровизированной сцене.
– Что там, Кать? – пытаюсь встать на носочки, чтобы лицезреть предмет всеобщего восторга, но из-за того, что на моих ногах сабо на низкой платформе, при росте метр шестьдесят я ничего не могу увидеть за спинами коллег.
– О, боже мой, он великолепен, – вздыхает томно Катя, и я, вся подобравшись, облокачиваюсь на плечо подруги и залезаю на стул.
– О, господи, – закрываю рот рукой, что бы удержать рвущийся наружу восторженный крик.
– О, да, он ходячий секс, – слышатся со всех сторон голоса коллег.
А тем временем на сцене творилось что-то невообразимое. Наш босс Глеб Сергеевич в откровенном наряде египетского фараона выплясывал эротические танцы. Белоснежная повязка, отороченная золотой вышивкой на бедрах, держалась так низко, что можно было увидеть темную полоску над пояском, а идеальный пресс с шестью кубиками двигался в такт восточной музыке, демонстрируя перекаты мышц совершенного тела.
– О, господи, – в груди стало жарко, а во рту – сухо, – мне срочно нужно выпить.
– Ленка смотри, смотри, что он делает, – снова толкает меня Екатерина, и я резко выпрямляюсь на стуле.
Меня накрывает единовременный стон женской половины нашего коллектива, и, что самое смешное, этот стон вырывается и из моего рта, когда босс, выливает себе на грудь воду и медленно сверху вниз проводит ладонью по всему торсу, останавливаясь на самой грани, чуть не доходя до горячего.
Я отворачиваюсь на секунду, хватаю первую попавшуюся бутылку и, не различая в темноте, что в руках, делаю большой глоток. В горле тут же вспыхивает пожар, открываю рот и хватаю рваными вдохами воздух. А босс на сцене продолжает творить невероятное, я бы могла сказать сейчас, что он, скорее всего, учится навыкам стриптиза, или они у него имеются, потому что так владеть телом простой смертный точно не может, да и нет у менеджеров среднего звена таких торсов и прессов, коими обладал Глеб Сергеевич. Внизу живота разливается пожар, и глаза начинают слезиться то ли от выпитого алкоголя, то ли от созерцания прекрасного на сцене. Жар пыхнул в лицо, когда понимаю, что хочу босса так, что готова отдаться этому мужчине тут же, на сцене. Вскидываю руки и начинаю махать ладонями себе в лицо, чтобы хоть как-то остудиться.
– Нет, Ленка, ты видишь это, видишь? – толкает меня снова Катька.
Я от неожиданности неловко оступаюсь и не удерживаюсь на месте, лечу вниз. Только вот спустя мгновение понимаю, что слишком долго лечу, и что вокруг слишком тихо и темно.
Резкий толчок.
– Ну, наконец-то, – делаю мелкий вдох. – Летела что-то долго.
Мой голос звучит чуть хрипло, и в голове совсем не болит. О, наверное, я все же свалилась в обморок, потому что не чувствовала, как мне на глаза и лоб накладывали повязку.
– Катя, ты такая заботливая, но мне совсем не больно, и думаю, что повязка – это лишнее, – растягиваю губы в улыбке и поднимаю руку, чтобы содрать ее, но неожиданно чувствую сопротивление. – Что за нахрен, Катя?
И только тут понимаю, что происходит странное, потому что нет посторонних голосов, да и мой голос совсем не похож на мой. И запахи окружающие тоже странные, наполненные густым ароматом цитрусов и цветов, такого на корпоративе не было.
– Эй, народ, что происходит? – пытаюсь подавить панические нотки в голосе, когда чувствую, как на запястье сжимаются обручем чьи-то тонкие пальцы. – Снимите эту чертову повязку!
