Горячие руки на моих плечах обжигают.
Сковывают. Не дают вырваться. Мужчина рядом - смесь грубости и силы. Нет в нем
романтики или нежности. Только дикая звериная жажда. А я его источник. Источник,
без которого он умрет.
Наши тела сплетаются в безумном танце. Горят.
Плавятся. И я уже на пике… Но коварная трель звонка заставляет распахнуть
глаза. Тру лицо спросонок и тянусь к телефону.
- Да, Аля. Что-то
случилось?
- Крис, ты
могла бы заменить меня вечером в пятницу?
- Аля, я
больше не танцую. Ты же в курсе. У меня ребенок.
Все еще пытаюсь проснуться. Сбросить сонное
наваждение. Выкинуть из головы образ, что дурманит мозги. Красивый. Горячий.
Страстный и очень жестокий.
- Да. Я
понимаю, - голос в трубке тихий и уставший, - просто… я думала…
- Все так
дерьмово?
- Очень.
У Али, а вернее Эли, под таким псевдонимом
она выступает в клубе «Рай», где раньше танцевала и я, больной ребенок. Дочка,
которой требуется постоянное и дорогостоящее лечение. Вообще у всех девочек,
что там танцуют, своя история. В основном не простая. Но есть и те, кому просто
по кайфу трясти полуголыми задницами перед толпой мужиков.
- Аль, я
подумаю. Надо решить с кем дочку оставить.
- Ты меня
спасешь!
- Ерунду
говоришь. Выйти один раз и повертеть попой - не равно спасению.
- Ты
понимаешь. Там… Он…
- К тебе что
кто-то пристает? - девушка мнется, молчит и я все понимаю без слов, - почему не
скажешь владельцу? В «Раю» вроде все добровольно.
- Это не тот
случай, Крис. Понимаешь, не тот. Этот мужчина. Он…
- Козел и
мерзавец, - заключаю я, - ладно. Выступлю. Тряхну стариной.
- Спасибо
большое!
- Но ты
уверена, что один раз тебя спасет? Может лучше обратиться… в полицию? -
произношу, а у самой мурашки по телу пробегают.
И в голове тут же возникает, казалось,
забытое лицо и тело. Красивое такое. С широким разворотом плеч. Мощными
бедрами. Сильными крепкими руками. Тело одного майора, который тоже когда-то
работал в полиции. А потом исчез. Ублюдок.
- И что я
скажу? Кто вообще мне поверит с такой-то профессией?
- Ты
танцовщица, Аль?
- Стриптизерша!
- До гола мы
не раздеваемся, - возражаю, - и, вообще, какая ментам разница, где ты
работаешь. Примут у тебя заявление и…
- И тут же
через шредер его пропустят. Ты не понимаешь, Крис… Тот мужчина… У него такие
связи.
- Ясно.
Очередной богатый ублюдок. Знавала я такого.
- И как? Как
ты от него отделалась?
- Один майор
помог. Но знаешь, таких и правда не много в полиции. Он можно сказать жизнью
рисковал, чтобы делу дали ход, и чтобы того мерзавца посадили, а меня не
закопали. Он меня спас.
- Вот бы к
нему обратиться.
- Я бы с
удовольствием, - вру, конечно. Вообще без удовольствия. Пристрелила бы этого
гада, если встретила. Но Альке бы помогла. Чего уж там, - да только исчез он.
Как сквозь землю провалился.
- А может
его…
- Нет. Такое
вряд ли, - говорю, а у самой мурашки бегут по коже. Сколько раз я и сама думала
о подобном исходе. Но всегда гнала прочь дурные мысли, - знаешь, такие и в воде
не тонут. И в огне не горят.
- Понятно. В
общем, спасибо, что выручила…
- Как дочка
то?
- Плохо, -
признается, - операция нужна дорогостоящая. Очень большие деньги. Мне столько
не заработать.
- А кредит?
- Столько не
дадут. У меня ж и работы постоянной нет. Одни подработки. Я все время за ней
должна присматривать. Или сиделку дорогую нанимать.
- Да.
Понимаю. В общем скинь мне время. Ладно.
- Да.
Конечно. Спасибо еще раз.
Мы прощаемся, и я переворачиваюсь на другой
бок. Пытаюсь уснуть, но не получается. Ворочаюсь так еще минут десять и встаю.
Дочь сопит на своем маленьком диванчике, и я, чтобы не будить ребенка, ухожу на
кухню. Пью чай. Делаю себе бутерброд с сыром. Ем не спеша. И пытаюсь придумать
к кому на ночь пристроить дочь.
