Назар
Красный сигнал светофора.
У остановки перестраиваюсь
в крайнюю правую полосу для последующего поворота.
Ненавижу светофоры.
Столько времени потрачено
впустую на них. Они же — инициаторы ненужных мыслей в голове.
Можно подумать, не было бы
светофоров, то жизнь моя стала чуточку проще.
Не стала бы один черт.
В последнее время именно на
светофорах я все чаще задумываюсь о продолжении рода, о
семье. Мне нужен ребенок. Чем скорее, тем лучше.
А подходящей молодой бабы, да
чтоб поплодовитей, днем с огнем не сыщешь.
Я чрезвычайно принципиальный, когда
дело касается женщин. Не люблю размениваться, но
я далеко не железный.
Начинаю уже загоняться. Искать
другие пути решения проблемы, вплоть до суррогатного
материнства.
Раз не понравилась кандидатка на
роль суррогатной матери, два, три, пятнадцать...
Есть отталкивающие психологические
факторы. Мне нужна та, которая не сломается психологически,
которая вне всяких сомнений отдаст мне моего ребенка. Я в
поисках той, которой нужны будут от меня только деньги и
ничего кроме.
В лучших традициях эскорт-услуг. С
суррогатным материнство я жду такого же принципа: нашел
подходящую кандидатку. Она забеременела. Выносила. Родила.
Подтерлась. И ушла с миром при огромных деньгах налаживать свою
жизнь.
Принципы мои сходят на
нет с каждой последующей попыткой, а положительной
динамики никакой нет.
Наверное, светофоры и созданы для
того, чтобы люди вроде меня чаще окунались в свои проблемы.
Чтобы они находили им решения, но...
Но точно не в этот раз.
На сей раз запрещающий сигнал
светофора не даёт мне в полной мере погрузиться в свои мысли.
Неожиданно дверь моей машины
распахивается. В салон вместе с просочившимся в него приятных
запахом дождя заваливается какой-то странный мешок.
Не понял...
— Прошу, поезжайте, — произносит
"мешок" жалостливым голосом. Пацаненок, скорее всего. — Умоляю вас!
Они же меня схватят сейчас!
Перевожу быстрый взгляд в
окно.
Там, на улице, прямо на мою
машину мчатся трое мужиков. И они явно не по мою
душу.
Тем временем красный свет сменяется
зелёным, я переключаю передачу и давлю на газ,
уезжая прочь от остановки.
— Спасибо вам большое, добрый
вы человек, — запыхавшись, говорит мешок.
Ситуация предельно странная.
Она требует незамедлительных разъяснений.
Отъехав от той
остановки примерно на два километра,
я останавливаюсь в парковочном кармане какого-то первого
попавшегося бутика.
— Можешь выходить, — обращаюсь
я немногословно, глядя на мешок в зеркало заднего вида.
На заднем сиденье притаились и
молчат.
Это капает мне на
нервы.
Я разворачиваюсь вполоборота,
включаю свет, чтобы видеть эти наглые глаза.
И вот те раз.
Баба молоденькая совсем. Дохлая
до неприличия: ключицы её выпирают так, что тошно смотреть, щеки
впали, одни глаза только видать.
В огромных серых глазах стоят
непролитые слёзы.
Осматриваю: одета она в
какие-то обноски не по размеру. Трясущими руками прижимает к груди
буханку хлеба и пачку баранок.
— Это не то, что вы думаете, —
отчитывается она, виновато отводя глаза в сторону. — Я не украла
их.
— Да? И поэтому
охрана супермаркета бежала за тобой следом? Потому что ты их
не украла?
— Я одолжила их, — надувает она
губы, сейчас тут сырость разведет своими слезами. — С зарплаты
верну им всё в тройном размере. Возмещу за моральный
ущерб. Только прошу, не сдавайте им меня. Я сейчас уйду,
правда. Вы больше никогда меня не увидите.
Как ни в чем не бывало киваю ей на
дверь и басовито отвечаю:
— Уходи.
— С-спасибо ещё раз, — хлюпает
носом.
Она открывает дверь и
выпрыгивает из салона.
В боковое зеркало вижу,
как молодуха роняет хлеб с баранками в лужу.
Поднимает их, обтирает об свою
кофту. Снова прижимает к себе, несмотря на грязь.
