Бонус к книге "Любовь по ошибке" (https://bookriver.ru/book/anna-zhillo-lyubov-po-oshibke)
31 декабря 2023 года
- Вы жена Дарьялова?
Застываю с открытым
ртом, потому что никакая я, на фиг, не жена, хотя мы уже давным-давно вместе и
ребенку нашему три года. А все потому что коза упрямая и уперлась рогом. Не
хочу, мол, замуж, была там уже два раза, хватит, мне и так хорошо. А вот теперь
стой и хлопай варежкой, потому что ты никто и звать никак. Штамп роли не
играет, говорите? Ну-ну…
И все-таки киваю. Не
потребует же паспорт показать, в конце концов.
- Как он?
- Состояние стабильно
тяжелое. Прогноз… сомнительный.
- Простите, а можно…
человеческим языком?
Мне настолько страшно,
что начинаю хамить. Впрочем, если уж назвалась женой, надо держать марку. Жена
Дарьялова не может мямлить и жалобно заглядывать в глаза. Она любому голову
откусит. Виктория, по рассказам, такой и была. Ну и я должна соответствовать.
- К сожалению, не
удалось поставить стент. Пришлось делать аорто-коронарное шунтирование -
операцию на открытом сердце. Коронарная артерия заблокирована, мы взяли в
качестве трансплантата грудную. Операция прошла без осложнений, с
искусственного кровообращения сняли. Состояние тяжелое, но это нормально.
Главное – нет динамики к ухудшению. Если все будет в порядке, через два-три дня
переведем в отделение, а пока он в реанимации.
- Сомнительный прогноз –
что это значит?
Нет, меня не забанили в
гугле, но я хочу знать прямо сейчас, немедленно. Почему сомнительный, а не
благоприятный, если операция прошла без осложнений?
- Возможно
неблагоприятное течение болезни. Возможно, - повторил он, подчеркивая это
слово. – А сейчас вам лучше…
- Евгений Максимович! –
из-за двери выглядывает женщина в зеленом хирургическом костюме. На ней маска и
очки, лица не разглядеть, но от голоса желудок стискивает тугим спазмом. –
Быстрее!
- Простите! – бросает он
мне и скрывается за дверью.
- Подождите, - я едва не
хватаю женщину за штаны. – Это… Дарьялов?
- Да. Извините.
Она исчезает в
отделении, а я возвращаюсь к диванчику в коридоре, где провела уже пять часов.
Сидела, грызла сделанный к празднику салонный маникюр, ходила взад-вперед,
выпила четыре стакана кофе из автомата. Нервно, не попадая в буквы, отвечала на
сообщения: «нет, пока ничего неизвестно», «нет, ничего нового». Звонила маме,
которая осталась с Иришкой, но разговаривать с ней дольше пары минут не могла.
И вот, казалось бы, все позади, операция закончилась, можно выдохнуть, но… нет.
Господи, пожалуйста,
пусть все будет хорошо. Прошу тебя!
Писк телефона.
Ну кто там еще?
Никита, старший сын Дарьялова.
Он живет с семьей в Дании, а младший, Виктор, в Норвегии. Уехали с матерью еще
школьниками, да так и остались за границей. Наверно, только ленивый за это
Дарьялова не пнул – ты, мол, депутат, а детки у тебя в буржуиниях обитают. И ты
сам наверняка туда свалишь, как только денег побольше накрадешь. Хотел бы -
давно бы уже свалил. Всех денег не заработаешь и не накрадешь.
«Ирина, как отец?»
«Пока ничего нового.
Напишу».
Два часа до Нового года.
В углу на подставке мигает гирляндой искусственная елочка. Подхожу к окну,
стою, прижавшись лбом к холодному стеклу, смотрю на темный двор. Дальше – дома,
везде огни, люди празднуют.
Мы тоже собирались
отмечать. Встретить с мамой и Иришкой, а после двенадцати поехать к друзьям. Я
как раз стояла перед шкафом, раздумывая, какое платье выбрать, когда Дарьялов
позвал меня из гостиной.
Мне сразу не понравилось
его лицо – бледное, с глубоко прорезавшимися морщинами, как будто постарел лет
на десять.
- Что… случилось?
Я чаще звала его по
фамилии, Петром - когда сердилась. Или при посторонних. Петя – ну никак не
ложилось на язык. Ну какой он, на фиг, Петя? Волчара такой!
